Never give up, it's such a wonderful life (c)
не умею я писать шапки, но во избежание недоразумений
Название: Вампир
Фандом: 30 seconds to Mars (основной)
Рейтинг: PG-13
Персонажи (основные): Шеннон Лето
Не претендую, отказываюсь. Вообще я задумала какой-то кошмарный кроссовер, разовьётся он или нет, зависит от фидбека)))))))
Косвенно является сиквелом к моему же рассказику - Исповедь вампира
Давно не писала, поэтому маленький кусочек на пробу)
читать дальше
Вампиры чем-то похожи на кошек. И дело не в том, что они больше любят ночь и совершенно независимы ни от кого, ни от чего (кстати, последнее не совсем верно). У кошек всегда есть цель: они целеустремлённо просыпаются и идут куда-то и зачем-то. Ему всегда больше нравились кошки с их легендой о девяти жизнях.
Накрапывал дождь. Нетипичная для Парижа зима. Улицы покрылись мурашками холодных капель и сонно пережидали непогоду. Климат стал слишком жарким, а он так соскучился по снегу. Белое пушистое покрывало, закрывающее мёртвую землю. Мёртвую душу.
Кап-кап-кап. Он лежал на застеленной кровати и смотрел широко распахнутыми глазами в потолок. Свет фонарей, искажённый льющейся с неба водой и полупрозрачными занавесками, отражался в его больших тёмных глазах какими-то инфернальными, но унылыми бликами. Скучающий ангел. Осознание того, что цели больше нет и привело его к мыслям о кошках. Это злило. Когда не о чем больше думать, приходят мысли о ерунде.
Он закрыл глаза и стал прислушиваться к дождю. Кап-шшш-кап-кап. Сквозь ливень доносились чужие мысли: люди встретили Новый Год и теперь ходили друг к другу в гости с подарками. Он поворочался и свернулся клубком.
В одном из переулков он услышал отчаянные просьбы женщины не убивать. Вероятно, маньяк. Женщина не давала разглядеть его лица - тушь на ресницах потекла и закрывала обзор. Вампир поморщился. Даже у насильника была цель в жизни - поиздеваться над жертвой. А у него - не было. Через минуту с видом глубочайшей тоски на лице он свернул шею маньяку, даже не соблазнившись выпить его крови. Горького не хотелось. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы вывести женщину (крашеная блондинка лет семнадцати в полушубке и непомерно коротком платье) из состояния тихой истерики и внушить что-то вроде доверия, довести до клуба и сдать подружкам. Не вспомнит – слишком пьяная.
Скучно. Он вернулся домой
Тишина взорвалась телефонным звонком. Частота, с которой делают массаж сердца умирающим. Вампир бросил вопросительный взгляд на экран мобильного, зацепился за незнакомый номер и почувствовал смутную тревогу – как всегда при таинственном наборе цифр, в которых спрятана чья-то жизнь, настроение, характер, прихоти…
- Я слушаю…
Глаза у него заблестели, а в уголок губ закралась совершенно человеческая ухмылка. Игра началась.
Любой крупный город похож на человеческий организм: кости зданий, выпирающие небоскрёбами и мостами, органы, оболочка душного воздуха. Парки-лёгкие, в которых каждое дерево-альвеола борется со смогом. Голова в виде какого-нибудь административного здания, дороги-артерии. Повсюду люди, напоминающие маленькие эритроциты. А в сосудах узких переулков скапливаются люди-микробы: убийцы, шлюхи, наркоманы.
Она была похожа на сломанную куклу – лежала на набережной, неловко свернувшись под стеной портового склада. Рваные джинсы и куртка едва ли защищали её, полупрозрачную, от холода. Она спала, одурманенная, замерзающая, потерявшая само чувство веры как способность. Ей почему-то снились полевые цветы, ореол потерявшегося в траве солнца и звонкий детский смех.
Она весила не больше, чем пакет молока. Он посмотрел ей в лицо, мягко приподняв пальцами за подбородок. У неё были заострённые черты лица, словно смерть забрала её себе. Светлые спутанные пряди прилипли ко лбу почти нимбом. Он обнял её, прижал к груди синие от уколов руки, как будто пытаясь согреть. Бедное человеческое дитя. Где-то вокруг шумел залив, облизывая каменный выступ пирса. Где-то рычали автомобили, ускоряя движение планеты. Кто-то спал, ел, заболевал, умирал, рождался ежесекундно, пока они сидели здесь, замерев и боясь нарушить тишину.
Вдруг она открыла глаза и посмотрела на него. Взъерошенные волосы, лёгкая небритость, мягкие губы. Она улыбнулась ему.
- Всё будет хорошо? – тихо спросила она, спотыкаясь на колющих согласных. Ей было настолько больно, что даже стонать она не могла, а только плакать, уткнувшись носом в его чёрный шарф.
- Да, моя девочка, - проговорил он, аккуратно прижимая её к себе крепче, словно маленькую птичку, и целуя в спутанные прядки, скрывшие горячий лоб. – Всё уже хорошо.
- Хорошо, - эхом отозвалась она и закрыла глаза. Жизненные силы покидали её, растворяясь в холодном воздухе ночного Нью-Йорка.
Наслушавшись гула её маленького сердца, он поцеловал короткие золотистые ресницы, мягко убрал волосы с шеи, нашёл сонную артерию и прокусил кожу. Её густая ядовитая кровь по бумажным сосудам потекла к нему в горло, подталкиваемая обезумившим от счастья сердцем, предчувствующим освобождение. Девушка захрипела, но это скорее было механически. Кто-то из древних верил, что душа уходит именно через рот.
Когда она была маленькой, то любила играть на лугу, где росло таинственное растение – кровохлёбка. Бордово-красный пушистый бубончик на длинном сухом стебле. Бабушка говорила, что если его приложить к ране, то кровь остановится. Она так и не выяснила, правда это или нет. И в интернате, где били до сломанных костей. И потом, когда она попыталась вскрыть себе вены, но передумала в последний момент. Волшебная кровохлёбка.
Она скользнула на землю, и ему пришлось придавить её к асфальту всем телом, чтобы не дрожать от приближающегося оргазма. Он жадно пил её, едва не вывернул запястья. Последние капли нехотя, словно всё ещё цепляясь за обречённую, попали на язык, и их общие сновидения закончились. Шеннон ещё минуту лежал на земле, вглядываясь в беззвёздное небо, чтобы голова перестала кружиться от смеси человеческой крови и наркотиков, затем встал и двинулся в город.
Тело девушки он оставил у ближайшей церкви, положив её, словно пёрышко, на холодные ступени.
Нью-Йорк, совершенно не ощутив потери, продолжал жить и сжигать жизни других. Даже в это позднее время улицы кишели спешащими куда-то людьми, веселящимися туристами и его будущими жертвами.
Шеннон ощущал себя в некотором роде чистильщиком, антибиотиком, прокусывая грязную нежную шейку очередного падшего ангела и высасывая отравленную жизнь. Такому его научили муки совести – умирать вместе с никудышным ребёнком человечества, казалось ему, куда гуманнее, чем лишать жизни пухлого семьянина в дорогих ботинках. И хотя его теория порой трещала по швам, за последнее столетие от его поцелуя не умер ни один «хороший».
Вот уже больше пятисот лет прошли, как он умер. Бессмертную жизнь ему подарила белокурая бестия, Бьянка. Тогда, пять веков назад, они с братом жили в одном из городков искалеченной маврами Испании, Шеннон собирался в кругосветное плавание на огромных торговых судах с бесконечными парусами. Ему до сих пор мерещится сияние испанского солнца в белой плотной ткани, он до сих пор любит едкое ощущение горько-солёного вкуса во рту, он до сих пор так и не совершил своего кругосветного путешествия.
Зато у него был Нью-Йорк-Сити, прекрасное отравленное яблоко.
Эти мысли одолевали Шеннона весь вечер, словно рой опостылевших мошек. Нью-Йорк принадлежал ему, целиком и полностью, как защитнику. Так было решено на Высшем совете (да, у вампиров тоже есть своя администрация) – за каждым вампиром закреплялась определённая территория, в которую не допускались случайные бессмертные. Они выполняли роль стражей, охраняющих, но не вмешивающихся в людские жизни. Запретить прикоснуться к непорочной жертве, вылизать невинные запястья и ощутить вкус драгоценных капель нью-йоркской крови, мог только он. Но, похоже, кто-то решил нарушить этот закон.
Не так давно в городе появился чужой. Шеннон понял это, когда, вглядываясь в ручейки автомобилей, в это красно-жёлтое течение цивилизации, густой нью-йоркский воздух передёрнулся едва уловимым запахом тёплого тёмного мёда. Никакая кровь не могла смыть терпкий привкус давно забытой сладости с кончика языка. Шеннон явственно ощущал его присутствие, слышал медленное биение вампирского сердца, перерабатывающего кровь благочестивых ньюйоркцев.
Пришелец, видимо, был молод и действовал чрезвычайно небрежно. Брошенные тела с явными признаками убийства приходилось скрывать собственными силами – зализывать разорванные артерии, относить мёртвых с глаз случайных прохожих. Однако поймать незнакомца не удавалось. Шеннон читал его мысли, словно крупный красочный буклет, видел яркие картинки города его глазами, даже различал вкус и запах знакомых улиц и переулков. С быстротой сверхсущества вампир находил нужный район, но на месте оказывались лишь жертвы с двумя классическими аккуратными точками на шее. Убийца уходил от него, вмиг оказываясь в противоположном районе города. Находясь в Бронксе, он закрывал глаза и видел окрестности Бруклина, и наоборот. Они, эти невинные человеческие существа, были прекрасны, как естественно прекрасны молодые девушки и юноши.
В эту ночь Шеннон, проснувшись в отеле на юге Манхеттена, увидел перед собой парк в северной части любимого острова: длинные ухоженные аллеи, обласканные фонарным светом. Кривые руки голых деревьев тянули свои пальцы к высокому парню в форме какой-то из местных команд. Тот шёл быстро, обдумывая события последнего матча и удачно заброшенный мяч в корзину команды соперника. Радость победы жгла ему руки и повышала температуру тела. Во время игры парню разбили бровь, и теперь кровь немного сочилась из зашитой врачом раны. Горячая кровь, клокочущая в молодых здоровых жилах. Шеннон облизнулся и прикусил губу. Помотав головой, будто пытаясь развеять навязчивые картинки, он направился в северный парк.
На секунду задержавшись у зеркала, он отметил аскетическую бледность лица и синяки под глазами, застегнул куртку до самого горла и вышел в ночь.
Незнакомец не спешил. Он следил за движениями жертвы с анатомическим мазохизмом, выбирая, куда укусить, изучал его разум, воображал, как вьётся струйка крови от брови по виску к острой скуле – сладкая рубиновая жизнь. Шеннон тщетно пытался успокоить не в меру разыгравшуюся жажду.
Прямо у входа в парковые ворота мысли чужака смазались и превратились в сплошное чёрное пятно. Сквозь эти помехи вампир разглядел только отброшенного на скамейку горе-игрока, его расширенные от испуга глаза и козырёк кепки. Больше чужих мыслей он не видел.
Через минуту Шеннон нашёл жертву. Высокий темноволосый парень в спортивной одежде сидел на широкой скамейке под раскидистым каштаном. Казалось, он просто устал и заснул. Заснул навсегда. Ему было не больше семнадцати лет. Тонкий шов на левой брови, несколько поперечных стежков, был совершенно чист, будто высушен стерильным тампоном. Сквозь гул в голове до вампира донёсся чёткий стук человеческого сердца – парень был жив. Шеннон ошарашено оглянулся, и в конце аллеи заметил ускользающую тень.
Через секунду он буквально влетел за угол, порываясь раздробить череп надоевшему гостю. В роще находился старый, но действующий костёл, особенно любимый местными католиками. Но то, что он увидел, заставило его замереть от неожиданности.
Это был невысокий вампир, без всякого интереса к окружающему прислонившийся к каменной стене. Рукава чёрной куртки были закатаны до локтя, несмотря на вполне ощутимый холод. В руках он держал любимый предмет современных подростков – тонкий планшетник. Мертвенный экранный свет цеплялся за его длинные темные ресницы и вьющиеся волосы, ловкие пальцы быстро двигались по панели. Очаровательный блик прилип к кончику носа. Видимо, мальчика обратили в совсем ранней юности. Он бросил короткий взгляд на Шеннона, достал из кармана телефон и быстро набрал номер.
- Я нашёл его, - проговорил он по-французски и убрал телефон в карман.
- Кто ты? – крикнул Шеннон. - Зачем ты здесь?
- Одна моя знакомая хочет видеть тебя, - не отрываясь от своей игрушки, пробормотал тот. – Очень.
- И поэтому ты убил пять человек? Знаешь, можно просто подойти и сказать. Это мой город, и никто из тебе подобных не смеет…
Тот подошёл ближе и пристально посмотрел в глаза. Шеннону на миг показалось, что он вот-вот утонет в этой черноте и никогда не сможет всплыть. Благо незнакомец вернулся к своему занятию.
- Люди умирают каждый день, Шеннон. В этом смысл их жизни, их, - он на мгновение задумался, будто что-то осознавая для себя. – Цель.
- А если я не пойду с тобой к этой твоей знакомой? – спросил Шеннон, стараясь прочитать мысли, но наталкиваясь на непреодолимое ментальное препятствие.
- Умрёшь… - без особого энтузиазма выдохнул вампир. – От любопытства. Меня зовут Арман Марийсон. Поторопись, ещё нужно забрать Амели.
Название: Вампир
Фандом: 30 seconds to Mars (основной)
Рейтинг: PG-13
Персонажи (основные): Шеннон Лето
Не претендую, отказываюсь. Вообще я задумала какой-то кошмарный кроссовер, разовьётся он или нет, зависит от фидбека)))))))
Косвенно является сиквелом к моему же рассказику - Исповедь вампира
Давно не писала, поэтому маленький кусочек на пробу)
читать дальше
* * *
Вампиры чем-то похожи на кошек. И дело не в том, что они больше любят ночь и совершенно независимы ни от кого, ни от чего (кстати, последнее не совсем верно). У кошек всегда есть цель: они целеустремлённо просыпаются и идут куда-то и зачем-то. Ему всегда больше нравились кошки с их легендой о девяти жизнях.
Накрапывал дождь. Нетипичная для Парижа зима. Улицы покрылись мурашками холодных капель и сонно пережидали непогоду. Климат стал слишком жарким, а он так соскучился по снегу. Белое пушистое покрывало, закрывающее мёртвую землю. Мёртвую душу.
Кап-кап-кап. Он лежал на застеленной кровати и смотрел широко распахнутыми глазами в потолок. Свет фонарей, искажённый льющейся с неба водой и полупрозрачными занавесками, отражался в его больших тёмных глазах какими-то инфернальными, но унылыми бликами. Скучающий ангел. Осознание того, что цели больше нет и привело его к мыслям о кошках. Это злило. Когда не о чем больше думать, приходят мысли о ерунде.
Он закрыл глаза и стал прислушиваться к дождю. Кап-шшш-кап-кап. Сквозь ливень доносились чужие мысли: люди встретили Новый Год и теперь ходили друг к другу в гости с подарками. Он поворочался и свернулся клубком.
В одном из переулков он услышал отчаянные просьбы женщины не убивать. Вероятно, маньяк. Женщина не давала разглядеть его лица - тушь на ресницах потекла и закрывала обзор. Вампир поморщился. Даже у насильника была цель в жизни - поиздеваться над жертвой. А у него - не было. Через минуту с видом глубочайшей тоски на лице он свернул шею маньяку, даже не соблазнившись выпить его крови. Горького не хотелось. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы вывести женщину (крашеная блондинка лет семнадцати в полушубке и непомерно коротком платье) из состояния тихой истерики и внушить что-то вроде доверия, довести до клуба и сдать подружкам. Не вспомнит – слишком пьяная.
Скучно. Он вернулся домой
Тишина взорвалась телефонным звонком. Частота, с которой делают массаж сердца умирающим. Вампир бросил вопросительный взгляд на экран мобильного, зацепился за незнакомый номер и почувствовал смутную тревогу – как всегда при таинственном наборе цифр, в которых спрятана чья-то жизнь, настроение, характер, прихоти…
- Я слушаю…
Глаза у него заблестели, а в уголок губ закралась совершенно человеческая ухмылка. Игра началась.
* * *
Любой крупный город похож на человеческий организм: кости зданий, выпирающие небоскрёбами и мостами, органы, оболочка душного воздуха. Парки-лёгкие, в которых каждое дерево-альвеола борется со смогом. Голова в виде какого-нибудь административного здания, дороги-артерии. Повсюду люди, напоминающие маленькие эритроциты. А в сосудах узких переулков скапливаются люди-микробы: убийцы, шлюхи, наркоманы.
Она была похожа на сломанную куклу – лежала на набережной, неловко свернувшись под стеной портового склада. Рваные джинсы и куртка едва ли защищали её, полупрозрачную, от холода. Она спала, одурманенная, замерзающая, потерявшая само чувство веры как способность. Ей почему-то снились полевые цветы, ореол потерявшегося в траве солнца и звонкий детский смех.
Она весила не больше, чем пакет молока. Он посмотрел ей в лицо, мягко приподняв пальцами за подбородок. У неё были заострённые черты лица, словно смерть забрала её себе. Светлые спутанные пряди прилипли ко лбу почти нимбом. Он обнял её, прижал к груди синие от уколов руки, как будто пытаясь согреть. Бедное человеческое дитя. Где-то вокруг шумел залив, облизывая каменный выступ пирса. Где-то рычали автомобили, ускоряя движение планеты. Кто-то спал, ел, заболевал, умирал, рождался ежесекундно, пока они сидели здесь, замерев и боясь нарушить тишину.
Вдруг она открыла глаза и посмотрела на него. Взъерошенные волосы, лёгкая небритость, мягкие губы. Она улыбнулась ему.
- Всё будет хорошо? – тихо спросила она, спотыкаясь на колющих согласных. Ей было настолько больно, что даже стонать она не могла, а только плакать, уткнувшись носом в его чёрный шарф.
- Да, моя девочка, - проговорил он, аккуратно прижимая её к себе крепче, словно маленькую птичку, и целуя в спутанные прядки, скрывшие горячий лоб. – Всё уже хорошо.
- Хорошо, - эхом отозвалась она и закрыла глаза. Жизненные силы покидали её, растворяясь в холодном воздухе ночного Нью-Йорка.
Наслушавшись гула её маленького сердца, он поцеловал короткие золотистые ресницы, мягко убрал волосы с шеи, нашёл сонную артерию и прокусил кожу. Её густая ядовитая кровь по бумажным сосудам потекла к нему в горло, подталкиваемая обезумившим от счастья сердцем, предчувствующим освобождение. Девушка захрипела, но это скорее было механически. Кто-то из древних верил, что душа уходит именно через рот.
Когда она была маленькой, то любила играть на лугу, где росло таинственное растение – кровохлёбка. Бордово-красный пушистый бубончик на длинном сухом стебле. Бабушка говорила, что если его приложить к ране, то кровь остановится. Она так и не выяснила, правда это или нет. И в интернате, где били до сломанных костей. И потом, когда она попыталась вскрыть себе вены, но передумала в последний момент. Волшебная кровохлёбка.
Она скользнула на землю, и ему пришлось придавить её к асфальту всем телом, чтобы не дрожать от приближающегося оргазма. Он жадно пил её, едва не вывернул запястья. Последние капли нехотя, словно всё ещё цепляясь за обречённую, попали на язык, и их общие сновидения закончились. Шеннон ещё минуту лежал на земле, вглядываясь в беззвёздное небо, чтобы голова перестала кружиться от смеси человеческой крови и наркотиков, затем встал и двинулся в город.
Тело девушки он оставил у ближайшей церкви, положив её, словно пёрышко, на холодные ступени.
Нью-Йорк, совершенно не ощутив потери, продолжал жить и сжигать жизни других. Даже в это позднее время улицы кишели спешащими куда-то людьми, веселящимися туристами и его будущими жертвами.
Шеннон ощущал себя в некотором роде чистильщиком, антибиотиком, прокусывая грязную нежную шейку очередного падшего ангела и высасывая отравленную жизнь. Такому его научили муки совести – умирать вместе с никудышным ребёнком человечества, казалось ему, куда гуманнее, чем лишать жизни пухлого семьянина в дорогих ботинках. И хотя его теория порой трещала по швам, за последнее столетие от его поцелуя не умер ни один «хороший».
Вот уже больше пятисот лет прошли, как он умер. Бессмертную жизнь ему подарила белокурая бестия, Бьянка. Тогда, пять веков назад, они с братом жили в одном из городков искалеченной маврами Испании, Шеннон собирался в кругосветное плавание на огромных торговых судах с бесконечными парусами. Ему до сих пор мерещится сияние испанского солнца в белой плотной ткани, он до сих пор любит едкое ощущение горько-солёного вкуса во рту, он до сих пор так и не совершил своего кругосветного путешествия.
Зато у него был Нью-Йорк-Сити, прекрасное отравленное яблоко.
Эти мысли одолевали Шеннона весь вечер, словно рой опостылевших мошек. Нью-Йорк принадлежал ему, целиком и полностью, как защитнику. Так было решено на Высшем совете (да, у вампиров тоже есть своя администрация) – за каждым вампиром закреплялась определённая территория, в которую не допускались случайные бессмертные. Они выполняли роль стражей, охраняющих, но не вмешивающихся в людские жизни. Запретить прикоснуться к непорочной жертве, вылизать невинные запястья и ощутить вкус драгоценных капель нью-йоркской крови, мог только он. Но, похоже, кто-то решил нарушить этот закон.
Не так давно в городе появился чужой. Шеннон понял это, когда, вглядываясь в ручейки автомобилей, в это красно-жёлтое течение цивилизации, густой нью-йоркский воздух передёрнулся едва уловимым запахом тёплого тёмного мёда. Никакая кровь не могла смыть терпкий привкус давно забытой сладости с кончика языка. Шеннон явственно ощущал его присутствие, слышал медленное биение вампирского сердца, перерабатывающего кровь благочестивых ньюйоркцев.
Пришелец, видимо, был молод и действовал чрезвычайно небрежно. Брошенные тела с явными признаками убийства приходилось скрывать собственными силами – зализывать разорванные артерии, относить мёртвых с глаз случайных прохожих. Однако поймать незнакомца не удавалось. Шеннон читал его мысли, словно крупный красочный буклет, видел яркие картинки города его глазами, даже различал вкус и запах знакомых улиц и переулков. С быстротой сверхсущества вампир находил нужный район, но на месте оказывались лишь жертвы с двумя классическими аккуратными точками на шее. Убийца уходил от него, вмиг оказываясь в противоположном районе города. Находясь в Бронксе, он закрывал глаза и видел окрестности Бруклина, и наоборот. Они, эти невинные человеческие существа, были прекрасны, как естественно прекрасны молодые девушки и юноши.
В эту ночь Шеннон, проснувшись в отеле на юге Манхеттена, увидел перед собой парк в северной части любимого острова: длинные ухоженные аллеи, обласканные фонарным светом. Кривые руки голых деревьев тянули свои пальцы к высокому парню в форме какой-то из местных команд. Тот шёл быстро, обдумывая события последнего матча и удачно заброшенный мяч в корзину команды соперника. Радость победы жгла ему руки и повышала температуру тела. Во время игры парню разбили бровь, и теперь кровь немного сочилась из зашитой врачом раны. Горячая кровь, клокочущая в молодых здоровых жилах. Шеннон облизнулся и прикусил губу. Помотав головой, будто пытаясь развеять навязчивые картинки, он направился в северный парк.
На секунду задержавшись у зеркала, он отметил аскетическую бледность лица и синяки под глазами, застегнул куртку до самого горла и вышел в ночь.
Незнакомец не спешил. Он следил за движениями жертвы с анатомическим мазохизмом, выбирая, куда укусить, изучал его разум, воображал, как вьётся струйка крови от брови по виску к острой скуле – сладкая рубиновая жизнь. Шеннон тщетно пытался успокоить не в меру разыгравшуюся жажду.
Прямо у входа в парковые ворота мысли чужака смазались и превратились в сплошное чёрное пятно. Сквозь эти помехи вампир разглядел только отброшенного на скамейку горе-игрока, его расширенные от испуга глаза и козырёк кепки. Больше чужих мыслей он не видел.
Через минуту Шеннон нашёл жертву. Высокий темноволосый парень в спортивной одежде сидел на широкой скамейке под раскидистым каштаном. Казалось, он просто устал и заснул. Заснул навсегда. Ему было не больше семнадцати лет. Тонкий шов на левой брови, несколько поперечных стежков, был совершенно чист, будто высушен стерильным тампоном. Сквозь гул в голове до вампира донёсся чёткий стук человеческого сердца – парень был жив. Шеннон ошарашено оглянулся, и в конце аллеи заметил ускользающую тень.
Через секунду он буквально влетел за угол, порываясь раздробить череп надоевшему гостю. В роще находился старый, но действующий костёл, особенно любимый местными католиками. Но то, что он увидел, заставило его замереть от неожиданности.
Это был невысокий вампир, без всякого интереса к окружающему прислонившийся к каменной стене. Рукава чёрной куртки были закатаны до локтя, несмотря на вполне ощутимый холод. В руках он держал любимый предмет современных подростков – тонкий планшетник. Мертвенный экранный свет цеплялся за его длинные темные ресницы и вьющиеся волосы, ловкие пальцы быстро двигались по панели. Очаровательный блик прилип к кончику носа. Видимо, мальчика обратили в совсем ранней юности. Он бросил короткий взгляд на Шеннона, достал из кармана телефон и быстро набрал номер.
- Я нашёл его, - проговорил он по-французски и убрал телефон в карман.
- Кто ты? – крикнул Шеннон. - Зачем ты здесь?
- Одна моя знакомая хочет видеть тебя, - не отрываясь от своей игрушки, пробормотал тот. – Очень.
- И поэтому ты убил пять человек? Знаешь, можно просто подойти и сказать. Это мой город, и никто из тебе подобных не смеет…
Тот подошёл ближе и пристально посмотрел в глаза. Шеннону на миг показалось, что он вот-вот утонет в этой черноте и никогда не сможет всплыть. Благо незнакомец вернулся к своему занятию.
- Люди умирают каждый день, Шеннон. В этом смысл их жизни, их, - он на мгновение задумался, будто что-то осознавая для себя. – Цель.
- А если я не пойду с тобой к этой твоей знакомой? – спросил Шеннон, стараясь прочитать мысли, но наталкиваясь на непреодолимое ментальное препятствие.
- Умрёшь… - без особого энтузиазма выдохнул вампир. – От любопытства. Меня зовут Арман Марийсон. Поторопись, ещё нужно забрать Амели.
Вопрос: ?
| 1. дальше | 7 | (100%) | |
| 2. на этом и закончить | 0 | (0%) | |
| Всего: | 7 | ||
@темы: вампиры, 30 seconds to Mars, сказки
-
-
18.06.2012 в 01:31а кто старше он или Шеннон?) думается, Арман, да?) таки а на высшем совете они не встркчались? а как так получилось? Арман ведь не из молодняка. А у Армана какой город? Или у древних карт-бланш на все территории?)) мой взорванный моск еще больше распадается, пытаясь представить встречу Лестата и Джареда - зеркала друг друга.. я не могу хочу продолжения!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
-
-
18.06.2012 в 20:07по моим подсчётам, Ше и Арман примерно одного возраста. Поскольку период от Шенноперевоплощения до сего дня элегантно скрыт в Исповеди, расскажу дальше подробнее
А у Армана какой город?
угадаешь с трёх раз?)))))
а как повествование - нормально?) я ж давно о них не..)
-
-
18.06.2012 в 20:34тебе же пишу, думаю, если оно выродится и понравится)))))
у мну стока щастья!!!!!!
по моим подсчётам, Ше и Арман примерно одного возраста.
божееее, у Армана тогда не одного шанса... если тока мальчишеская дерзость...его выведет...хотя Шеннон и с этим отлично справляется..*облизывается, представляя*: кто вааще сможет устоять перед таким? иииииииии...Эль останови меня!!!!!!!!! меня что разухабистые сани понесло, представляя всю знакомую вереницу вампов)))))) Лестат, и тот не сможет, как и Джей когда то, а вот Шенн дважды на одни грабли вряд ли захочет и будет буйство Лионкура)))
а как повествование - нормально?)
замечательно, а потом ты же помнишь, как меня восхищает твое рисование действительности.. и читая эти строки
Улицы покрылись мурашками холодных капель и сонно пережидали непогоду.
Любой крупный город похож на человеческий организм: кости зданий, выпирающие небоскрёбами и мостами, органы, оболочка душного воздуха. Парки-лёгкие, в которых каждое дерево-альвеола борется со смогом. Голова в виде какого-нибудь административного здания, дороги-артерии. Повсюду люди, напоминающие маленькие эритроциты. А в сосудах узких переулков скапливаются люди-микробы: убийцы, шлюхи, наркоманы.
я прямо-таки наслаждалась твоим талантом
и тока пару раз потерялась.))
расскажу дальше подробнее
хочу всего!!!!!!!!! во всех деталях и подробностях!!!!!!!!!!! это так захватывающе-интересно! такая вкусная идея!!!
Эль!!!!!!!!!!
Париж? )
-
-
19.06.2012 в 20:10Эль останови меня!!!!!!!!!
ни за что)))
Париж? )
не могла ему отказать)))))
оу, спасибо. я как всегда невнимательна (начальство мешает вычитывать, лезет со своей работой, гадкое хД)
поправила)