*творчество по Отелю

[le-so-leil]

для архива самое ценное

АВТОР: L'Dinka
БЕТА: Die in Midnight
НАЗВАНИЕ:Сказка о лесном озере
РАЗМЕР: mini
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: слэш, ау, флафф, чЮмор, фэнтези
РЕЙТИНГ: PG-13
ПЕРСОНАЖИ: Йост, Том, Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: о том, что не стоит быть слишком любопытным
СИКВЕЛ: "Лукоморье" от Alraunes (стёб, R)

***
Жил-был лес. Тёмно-изумрудные сосны и светло-зелёные берёзки покрывали его. Деревья были настолько высокими, что пушистые облака задевали верхушки своими подолами и подолгу не могли отцепиться. Зверья в лесу было немерено, а за порядком следил леший Истислав, которого местные кикиморы и водяные прозвали вначале Истом, а затем и Йостом - чтоб удобней было, если что

Но шли зимы и лета, а лесной дух всё старел. И вот нашептала ему однажды Заря, что пора бы завести себе приемника, а то повадились в изумрудный лес путники да туристы, сладу нет. Задумался старый Йост над словами Зари и решил идти к домам людей, искать себе в ученики духов местных или детей несчастных.

Однако деревня возле леса была благополучная. Три дня леший крутился возле домов, пугая скотину ветрами и уханьем - так его расстраивали неудачные поиски.

Но вот приметил он дом с несчастием. Само строение огнём вылизало, остались только чёрные головешки да фундамент. А на том, что осталось от крыльца, жалобно плакал домовёнок Томимир. "Будет Том" - подумал леший. Йост был по сути своей добрый леший, несмотря на ходившие легенды, сжалился и прижал мальчика-духа к себе. Поговорили. Оказалось, молодой хозяин дома изменял жене своей, да не просто, а с молодым хозяином-соседом, за что Великий Перун - бог молний и неба - покарал семью, наслав на неё гром и молнии. Маленькому Тому удалось спасти жильцов, которые переехали каждый к своим родителям, а мальчик-дух теперь один остался, потому что свой дом сберечь не смог.

Тронула старого Йоста эта история, да и глаза ореховые так уж жалобно смотрели на старика, что сжималось его заскорузлое лесное сердце. Решил забрать Тома к себе учеником. Про себя отметил, что семья, по-видимому, и не ухаживала за своим домовым: волосы свалялись в странные верёвки, тельце худое-костлявое-некормленое.

Бывший домовёнок оказался смышлёным и послушным. Науки леса давались ему легко. Днями он игрался с обитателями леса, строил рожицы, запутывал тропинки путникам. Лесные нимфы выкупали его в реке мыльным корнем и пенящимися травами, затем смазали древесными маслами, распустили клоки волос и заплели плотные косички. Том одарил их ослепительной улыбкой, после чего раскрасневшиеся нимфы убежали, забыв отдать лешему-ученику одежду. Так Том пробегал до ночи, а устав, решил прилечь возле озера, полюбоваться черничным звёздным небом, благо погода позволяла.

Однако внимание его привлекли не звёзды на небе, а всплески тёмной воды. Затем гладкое озеро пронзили совершенно человечьи руки и совершенно рыбьи хвосты. "Русалки" - понял леший-ученик. Метнувшись в чащу, Том стал наблюдать оттуда за волшебными танцами химер, а луна освещала ему это действо. Девушки-рыбы были прекрасны. Их длинные волнистые волосы прикрывали внушительные формы, огромные глаза будто светились звёздами. Но когда гибкое тело скрывалось под водой, луна показывала длинный стальной хвост. Том заметил и парней, двух или трёх. Они казались более гибкими, а их хвосты более длинными и изящными. Русалки плескались, водили хороводы, прыгали и резвились в воде.

А потом начали петь. Из их пухлых синеватых губ раздавались звуки, сводившие с ума своей мелодичностью. Вмиг всё утихло. Казалось, время замерло. Один из русалов выплыл в центр, закрыл глаза и запел. Даже остальные химеры заслушивались этой чудесной песней, не говоря уже о лешем-ученике. Повинуясь своим желаниям, он шагнул из чащи навстречу озеру и луне, которая осветила его прекрасную наготу, ничем не прикрытую. Увидев чужака, русалки скрылись под водой. Сегодня они явно не рассчитывали на встречу и случайный соблазн. Гибкий парень-русалка задержался дольше остальных, разглядывая визитёра, но, повинуясь примеру своих подруг, нырнул, изящно вильнув хвостом.

На утро старый леший нашёл Тома спящим на ветке. Он пожурил его за отсутствие одежды, ибо любая легкомысленная кикимора (коих под деревом собралось немало) могла покуситься на его ученика. Гуляя по лесу, Том всё никак не мог забыть свою ночную прогулку. Он даже толком не мог напугать грибника, набравшего уж слишком много боровиков.

Еле дождавшись вечера, молодой леший поспешил к озеру. На этот раз тот самый русал ожидал его, сидя на берегу и упершись руками в песок. Том не спешил. Однако химера обернулся, взглянул на него и позвал к себе. Он представился: "Богомил, можно Билл" Леший ответил: "А я Том". Так и познакомились. Билл был необыкновенен. Волосы подсохли (видимо, давно ждал) и теперь чёрными локонами спадали на острые плечи. Кожа казалось прозрачной, с синевой, кое-где отросли блестящие чешуйки. Серебристо-стальной хвост наполовину скрывала вода. Русал обратил внимание на то, что Том его разглядывает, и поднял эту свою рыбью часть в воздух плавным движением. Теперь было видно, что хвост его скорее напоминает хвост угря, правда, с длинным хвостовым плавником. Повертев им в воздухе, Билл опусти его назад в воду. Они заговорили и поняли, что у них много общего, много и различного. Билл рассказал свою историю.

С самого рождения Богомил любил петь. Этого не выносили его родители, и в конце концов, поругались и развелись. Семья маленького Богомила бросила у реки, потому что никто из разведённых родителей не хотел воспитывать вечно поющего малыша. Мальчик голодал, а потом, оступившись, утонул в реке и превратился в русалку. Русалками редко становились мальчики, но Богомил понравился им. Речные существа приняли его и его голос за необыкновенную красоту.

Так продолжалось всё лето: Том, сделав всю свою работу по лесу, приходил на озеро. Он соорудил из принесённого Биллом непонятно откуда морского рапана (в подарок) и кишок кабана нечто, что люди бы назвали гитарой. Так они проводили ночи вечера: русалка пел, а леший играл. В дни, когда Биллу необходимо было участвовать в русалочьих концертах, Том тосковал на пушистой еловой ветке любимой сосны, глядя на яркие звёзды, напоминающие ему глаза химеры. нет, они не были голубыми, они напоминали Тому его собственные, ореховые. Но билловские казались намного красивее, возможно, этот эффект создавал "трупный" макияж.

И вот однажды, снова придя к озеру, молодой леший не нашёл существо с этими потрясающими глазами на берегу. Том был раздосадован - так ему хотелось увидеться. Он чувствовал, что в нём зарождается нечто, что его прежние хозяева называли "любовь" и никогда друг к другу не чувствовали. он хотел поделиться этими мыслями со своей русалкой, но Билла нигде не было видно. Леший задремал. Разбудил его плеск воды и невероятно яркое лунное сияние. Потирая глаза и прогоняя остатки сна, Том увидел странное и волшебное, что вынудило его замереть. В озере Билл, по пояс в воде. Гладь его, морщась, бросала блики на гибкое тело, будто прозрачное и пересечённое голубыми венами. Билл вышел. Это казалось невероятным. Вместо хвоста определялась пара стройных ног, на которые прилипли несколько блестящих чешуек. Он шёл к ошарашенному лешему, протягивая руку и приглашая искупаться. Том разделся, и вместе они вдоволь наплавались. Обсыхая на берегу в лунных лучах, Том обнаружил забавную вещь: и эта вещь у Билла была покрыта чешуёй, блестела так призывно, что хотелось её потрогать. Что молодой леший не преминул сделать. Билл пискнул, но не казался удивлённым. Он улыбался, открыто и широко.

Спустя некоторое время, доводя Тома до верхней точки удовольствия своей рукой, Билл всё также широко улыбался, вслушиваясь в стоны, разносившиеся по озеру. На утро Том проснулся на берегу один.

Следующим вечер всё повторилось. Так продолжалось неделю, пока Тома не начали злить исчезновения русалки. Странным казалось то, что сам русал не давал себя довести до пика, исполнял исключительно пассивную роль. Казалось бы, жаловаться нечего, но в чём-то был подвох.

В седьмую ночь Том держался, как мог, силясь не заснуть после мучительных ласк. Он сделал вид, что дремлет, а сам следил за Биллом. После минета, Билл собрал жидкость в рот и неожиданно кинулся к озеру. Смущённо Том думал, что русалку вырвало, но это было не так. Изо рта химеры в воду уплывали белёсые шарики, словно маленькие жемчужины. В стороне показалась голова девушки-русалки, которая тут же начала нерест. Это было настолько удивительно, что Том не заметил взгляда Билла. Гибкая химера мгновенно подплыла к нему. Казалось, Билл одновременно и зол, и расстроен. Это напугало молодого лешего. Он кинулся бежать в чащу, не разбирая дороги.

Неделю Том сторонился озера. Старый Йост, заметив состояние своего ученика, расспрашивал его, но ответов не получал. У одной из йостовых кикимор Том узнал, что русалки - не только утопленницы. Они появляются от взаимодействия русалочьей икры и спермы любых существ. Если существо человекоподобное, появляются русалки, если птица - то получаются крылатые рыбы. Возможны любые сочетания.

Том решился поговорить с Биллом. Он вышел на берег и долго звал. Зайдя в озеро, будоражил воду. Обессилев, он готов был заплакать. Прямо посреди маленького океана. Тут на его плечо опустилась холодная рука - "Билл". Это и правда был он. Опустив голову, химера слушал Тома, его признание в любви. Молодой леший прижимал к себе русалку (хвост снова был вместо ног), жарко шепча на ухо самые нежные и страстные слова. Химера молчала.

Внезапно Том почувствовал нестерпимую боль в области шеи. Будто тысячи миниатюрных лезвий впились в сонную артерию. Билл. Медленно угасая, Том расслышал сквозь агонию: "Прости, лучше бы ты спал".

Красивая девушка-русалка подплыла к своему другу.
- Ты его любил?
Билл кивнул, дожёвывая что-то, похожее на человеческое сердце - Теперь он всегда со мной... Девушка пожала плечами и уплыла к подругам.

- Эй!
Билл оглянулся на крик. Это был старый хранитель леса Истислав, Йост - чтоб удобней было.
- А ты не хочешь стать моим учеником? А то мой куда-то пропал, никак не найду.
Билл удивился подобной просьбе, поднял бровь и продолжил есть. Плеск воды. Русалка уплыл, а старый леший так и бродит по лесу, разыскивая своего ученика..

Конец

АВТОР: L'Dinka
НАЗВАНИЕ: Про Крыс / Komm und Ratte mich
РАЗМЕР: мини
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: слэш, ау, романс, юмор, фэнтези
РЕЙТИНГ: PG-13
ПЕРСОНАЖИ:Йост, Натали - люди; Том, Билл
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ:это сказка - маленькая зарисовка о том, что нельзя разлучать с самыми близкими)))
ОТ АВТОРА:я не имею биологического образования, всё факты - обывательский опыт и моя фантазия
***
В НИИ цитологии и генетики где-то под Берлином в одной из лабораторий трудился не покладая рук и шприцев неизвестный немецкий учёный - профессор Давид Иосифович Йостенштейн. Давид Иосифович имел в своём распоряжении нескольких белых подопытных крыс. Две из них - Тотоша и Бибильхен - его особенно любимые.

Это - крысы-близнецы. В помёте у их матери их было всего двое, что и привлекло внимание учёного. Он сразу же поселил их в компанию к другим своим питомцам - крысёнышу с шелковистой шёрсткой Гео (на нём проводили главным образом исследования воздействия различных добавок к шампуням и бальзамам для волос) и маленькому упитанному - Густи (его часто кормили фаст-фудом, для выявления его воздействия на людей).
Профессор любил эксперименты. Однажды Йостенштейн пропустил через клетку с Бибильхеном разряды тока, отчего у малыша шёрстка почернела и теперь всегда стояла дыбом. В другой раз Давид Иосифович долгое время не давал Тотоше чиститься, забинтовав мордочку, что привело к сваливанию волосков, которые всё никак не распустятся.
Крысам-близнецам в кормушку клали исключительно растительную пищу, поэтому они росли худыми и длинными, особенно Бибильхен.
В свободное от экспериментов время крысы слушали любимую учёным поп-рок-музыку, от которой Бибильхен с писком скакал, а Тотоша изредка пересекал пространство по диагонали, лениво перетаскивая длинный хвост.
Давид Иосифович заметил, что близнецы всегда держатся несколько обособленно от своих собратьев, жмутся друг к другу. А как-то раз, придя с утра в лабораторию, он увидел практикантку Натали с горящими глазами, которая сбивчиво рассказала доктору, что видела, будто два крысёнка пытались спариваться, на что учёный махнул рукой, списав всё на блондинистую недалёкость лаборантки. Ведь оба крысёнка были мужского пола.
Однажды Йостенштейн решил, наблюдая за своими подопытными, что разделит их на некоторое время, для того чтобы определить, умеют ли крысы скучать и что будут делать вдали от существа, с которым с рождения были неразлучны...

Тотоша запихивал за щёку очередное зёрнышко, как всегда пахнувшее неизвестным испытываемым препаратом, как вдруг огромная розовая лапа, которую люди называли "рука", схватила Бибильхена и утащила в неизвестном направлении. Тотоша тут же подумал, что его брата забрали для очередного эксперимента и скоро эта Огромная принесёт его назад. Но шло время, а ничего не происходило. Более изящная лапа лаборантки уже почистила клетку и принесла корм, уже вернули после очередной помывки Гео, а брата всё не было. Между собой крысёныши-близнецы разделились на старшего - это Тотоша, и младшего - это Бибильхен. В лаборатории погасло несколько солнц, а Бибильхена всё не было.
В эту ночь Тотоша не сомкнул красный глаз.Он ждал, он ходил по клетке туда-сюда, он не знал, что делать, куда бежать. Он ещё никогда не оставался один. Так же было страшно, когда их забрали от крысы-матери, даже ещё страшнее. И вдруг в тишине он услышал знакомый писк - младший! Напрягая своё крысиное зрение, Тотоша смог увидеть Бибильхена на противоположном столе, далеко-далеко. Младший скучал. Не многие знают, что крысы обладают ещё и телепатическими способностями. Близнецы переговаривались Они хватались розовыми лапками за прутики клетки, высовывали розовые носы и переговаривались. Иногда Старший кидался на стенку клетки, больно ударяясь. Так продолжалось две недели.
Давид Иосифович уже было думал завершить столь жестокий эксперимент, но Тотоша, в очередной раз прыгнув, неудачно повредил левую лапку и был изолирован для утилизации.
Пищала вся лаборатория. Бибильхен пытался перегрызть металлические прутья, но пока не удавалось. Он чувствовал - брату нужна помощь.
Видя слишком буйного крысёныша, учёный решил вколоть тому успокоительное (как раз поступили новые образцы для испытания). сунув руку в клетку, Давид Иосифович почувствовал резкую боль. Бибильхен укусил профессора и бросился бежать. Он знал - путь не близкий, аж в соседнюю лабораторию. Он помнил эту дорогу, потому что не раз бывал здесь, когда его подозревали в уходе к Высшему крысиному Богу Раттусу (различные эксперименты на время вводили его в состояние ступора или сна, едва отличимого от смерти). Разбив по неловкости пару колб с чем-то резко пахнущим, он добрался до двери. Доктор, схватив метлу, пытался поймать ускользнувшего, но Бибильхен оказался слишком мелким и быстрым, а Давид Иосифович - немолодым и неповоротливым. Шныряя между красивых и не очень ног и вызывая крики и вопли, Бибильхен, наконец, добрался до нужного места.
Он нашёл брата, учуял. Тот сидел в деревянном ящике и не шевелился. Бибильхен был в отчаянии. Он тут же принялся грызть ящик и довольно быстро справился с задачей.
Тотоша спал - ему вкололи (это когда огромная стальная палка больно-больно втыкается в тело, а потом вытаскивается, и ты испытываешь различного рода ощущения) что-то снотворное. наверное, то же самое профессор хотел сделать с Бибильхеном.
В коридоре был слышен голос учёного. И Бибильхен решил - помирать, так с братом! И остался в ящике, прижавшись пушистым бочком к родному спокойному тельцу.
Йостенштейн понял.
Теперь крысята-близнецы живут в одной клетке и больше никогда не разлучаются. Лапка у Тотоши зажила с помощью чудодейственных лекарств из арсенала доктора Йостенштейна. Теперь они тихонько спят, прижавшись друг к другу и переплетая розовые хвостики. А иногда даже случается то, что профессор списал на недалёкую наташину блондинистость...

конец

Название: Макрокосмос (слэш-версия создания мира)
Автор: L'Dinka
Жанр: драматично флаффный стёб
Рейтинг: R
Предупреждение: стёб на религиозную тематику; эта история придумана, все персонажи вымышлены
От автора: фик пытался участвовать в АТМ-фесте на Broken reality по заявке - "6. Не важно, кто он и в какой стране живет.
В его глазах горит огонь, а в волосах мерцают галактики.
Звездная ночь по имени Билл пришла из ниоткуда и поглотила рассудок.
Пожелания: слэш, R, без драм и агнстов, пейринг на вкус автора
* * *
Спокойный монотонный рёв моторов самолёта всегда убаюкивал, но на этот раз Габриэль никак не мог уснуть. Он кинул взгляд в окошко иллюминатора. На стекло бледной тенью прилипло его измученное отражение: короткие тёмно-рыжие, отливающие медным блеском, вьющиеся волосы, слишком бледное в электрическом свете лицо, резкий разрез губ. Сильно зажмурившись, Габриэль тряхнул головой и вновь посмотрел в окошко, но уже сквозь свою уставшую копию.
Всё-таки ночь – это что-то потрясающее. Чёрная, густая, непременно приходящая каждый вечер и убегающая, словно вода в раковине, каждое утро. Как бы чудесно было сейчас вылезти сквозь круглое отверстие, сесть на крыло этой огромной железной птицы и дышать ночью, а не кондиционированным воздухом салона. Габриэль улыбнулся собственной глупой идее.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сон не шёл, и тупая боль стала разливаться в голове. Ещё раз взглянув в иллюминатор, Габриэль обратил, наконец, внимание на лежавшую до сих пор на коленях книгу. «Истории сотворения мира» - сверкало название выбитыми золотистыми буквами на тёмно-фиолетовой бархатной обложке. Ниже размещалась иллюстрация из какого-то мифа.
Эту толстую книжицу молодой человек приобрёл в одной из книжных лавок Марсе-ля для младшей сестры Мари. Она всегда любила подарки, особенно привезённые братом из разных уголков планеты в их дом в Новом Орлеане, каждый раз обнимала его маленькими пухлыми ручками и прыгала так, что её золотистые кудряшки пружинили в такт движениям.
Книга заскрипела, когда Габриэль, погладив ладонью корешок, открыл первую страницу. Край каждой покрывал тончайший слой позолоты, абзац начинался с витиеватой буквицы, продолжающейся ровным текстом французских слов, впитавшихся в бумагу. Строчки так и манили углубиться в чтение.
- О чём эта книга? – раздался приятный мужской голос прямо возле уха. Человек говорил по-английски.
- Эм… Разные легенды и мифы о том, как создавался мир, - пояснил Габриэль, показывая обложку и оглядывая незваного гостя, нарушившего его одиночество. Это был парень лет двадцати, худощавый, в чёрной блестящей куртке и с низко сдвинутой на брови кепкой.
- Не понимаю на этом языке, - смущённо улыбнулся тот, и в его речи ярко послышались слишком мягкие «л» для американца или британца. Тонкими белыми пальцами он выудил из рук Габриэля книгу и, открыв на середине, поднёс к носу. – М-м-м, совсем новенькая. Мне так нравится запах недавно напечатанных книг, - восторженно произнёс он.
- Это для моей сестры, - переводя глаза с фолианта на лицо незнакомца и обратно, пробормотал Габриэль. – Она любит сказки.
- Сказки? Вы не верите ни в одну из этих историй?
Вопрос несказанно удивил. В современном мире рационального сознания совершенно невозможно представить себе человека, убежденного в том, что земля появилась из чёрной бездны, или в то, что какой-нибудь старец создал её из пыли и света. Словно прочитав эти мысли, парень хмыкнул и спокойным тоном произнёс:
- Люди абсолютно разучились верить в чудеса.
- А Вы? Вы верите Священному Писанию? Нет, если Вы ярый католик или протестант, то я ничего против…
- Вопрос не в религии, мой друг, - спокойно произнёс новый знакомый, пристально взглянув на Габриэля. – Я знаю, как всё было. Рассказать?
Габриэль едва сдержался, чтобы не повертеть пальцем у виска. Незнакомец улыбался, глядя в сторону невидящими глазами, однако что-то в нём заставляло прислушаться и просить продолжения. Если уж Морфей не хочет принять его в свои объятия, может, стоит послушать рассказ этого сумасшедшего, авось и сон придёт.
- Расскажите, - кивнул он незнакомцу, удобнее устраиваясь в кресле.
Его новый знакомый облизнул бледные губы, на мгновение задумался. Лайнер плавно плыл в воздушном пространстве, пассажиры мирно спали на своих местах, а за окном царил бесконечный мрак – всё это придавало моменту некий мистический оттенок. наконец, рассказчик приступил к повествованию ровным бархатным голосом, из которого практически исчез забавный акцент:
«Давным-давно, когда не существовало ещё ни звёзд, ни планет, когда господство-вал хаос и никакие законы не управляли им, на просторах бескрайней Вселенной, в самом её центре, словно на мягком бархатном покрывале темноты, образовалось яйцо. Огромная субстанция, покрытая перламутровой скорлупой с мельчайшими вкраплениями блестящих частиц, холодная и таящая в себе неизмеримые силы.
Яйцо вращалось, и постепенно оболочка его становилась всё прозрачнее. Две страшные стихии бушевали внутри: неистовое пламя и кипящее море, а сердцевиной был сгусток ослепительного света, соединяющий в себе противоборствующие энергии.
Однажды хрупкая скорлупа не выдержала борьбы стихий и треснула, а затем разорвалась, разлетевшись на миллионы и миллиарды крупных и мелких осколков. Взрыв был такой силы, что вся Вселенная замерла в испуге и ожидании.
Кристаллическая пыль ещё долго плотной завесой скрывала нечто, что должно было раз и навсегда изменить устоявшийся мир. Когда же густое облако рассеялось, космос увидел на месте перламутрового яйца две совершенные фигуры мужского пола, связанные серебряной нитью. Голова, изящные руки с тонкими пальцами, гибкое тело, невообразимо прекрасное в своей первозданной наготе – позже таких стали называть людьми.
Кожа первого существа была белоснежной, по синим венам текла тяжёлая кровь - раствор ртути и медного купороса, - придавая будто стеклянным ногтям голубоватый оттенок. Морозное дыхание оседало на ресницах инеем, а когда существо распахнуло глаза, в них сиял яркий свет, жестокий и завораживающий одновременно. Но самыми прекрасными были волосы этого создания. Чёрные длинные пряди развивались далеко во Вселенную, а запутавшиеся в них осколки первородного яйца становились звёздами и планетами, искрясь и переливаясь, словно бриллианты на шёлковой подушке.
Тело второго существа было более сильным и не менее восхитительным. Гладкая горячая кожа отливала медью, в артериях пульсировала пламенная магма, перетекая в вены вязкой нефтью, а в глазах зияла выжженная земля. Длинные тёмные волосы заплетались в тонкие косички, опутывая необъятный космос, словно плетьми. Дыхание его было жарким и несло в себе смертельный огонь.
Совершенные близнецы долго изучали окружавшее их пространство. Первый беспрестанно вертелся, тянулся прекрасными руками к новообразовавшимся планетам. Второй же, опасаясь бесконечной пустоты и неизвестности, недовольно сдерживал порывы брата. Благо их объединяла прочная нить – пуповина, – по которой разрядами пробегали зеленоватые молнии.
«Посмотри, - посылал возбуждённые сигналы первый. – Как там интересно. Мы должны узнать больше»
«Посмотри, - отвечал ему второй, нахмурив брови. – Как там страшно. Мы должны оставаться на месте»
Однако белокожий близнец не разделял боязни своего огненного брата. И началась страшная битва двух великих существ. Они дрались, царапая нежную кожу острыми ногтями и получая удар за ударом. Они сплелись в схватке, но лишь для того, чтобы вскоре разлететься в разные стороны Вселенной. Сияющая пуповина разорвалась, дав им свободу друг от друга и возможность путешествовать по всему космосу. Пролитые из ран восемь капель ртутной и магматической крови превратились в гладкие бусины и образовали планеты.
Близнецы испугались. Теперь они не могли «говорить» друг с другом, не могли узнать мыслей друг друга, но гордо не сближались, предпочитая оставаться в надменном одиночестве. Им было нелегко. Как часто первый наблюдал за вторым, ловил его грустный взгляд, но так и не решился снова прикоснуться к такой родной жаркой коже.
Так и существовали они порознь, молча и высокомерно, обуреваемые бесконечной печалью.
Тот, кто так неистово жаждал свободы, улетел к звёздам и стал Небом. Тот, кто предпочитал не покидать изученное пространство, стал Землёй.
«Вернись ко мне, чтобы жить в покое!» - призывал Земля.
«Что мне твой покой, когда есть далёкие и неизведанные миры в уголках нашей Вселенной? Вернись ко мне, чтобы жить в движении» - отвечал ему Небо, брал в руки случайно попавшую в руки маленькую планету и швырял её в брата.
Так прошло несколько миллионов лет.
Земля тянул к Небу свои пальцы-деревья, чтобы оцарапать и доказать свою правоту, чтобы приковать к себе и заставить быть рядом. Небо, в свою очередь, нагонял ураганы и обжигал молниями, выдирающие с корнем и сжигающие дотла могучие растения, чтобы показать Земле, что значит вольно летать.
Земля тянул к Небу свои пальцы-деревья, чтобы оцарапать и доказать свою правоту, чтобы приковать к себе и заставить быть рядом. Небо, в свою очередь, нагонял ураганы и обжигал молниями, выдирающие с корнем и сжигающие дотла могучие растения, чтобы показать Земле, что значит вольно летать.
Защищая безупречную бронзовую кожу, тело Земли стало покрываться глянцевыми листьями и густыми травами сочно зелёного цвета, какого не видели ещё обитатели вели-кого космоса. Даже Небо залюбовался такой красотой и стал чаще заглядываться на брата, освещая его своим ярким взглядом-солнцем. Обласканные тёплым светом, травы стали превращаться в цветы, одаривая Вселенную новыми красками. Красные тюльпаны и сиреневые фиалки, белые жасмины и чайные розы, оранжевые герберы и голубые гиацинты – всё это великолепие не могло не тронуть ледяное сердце Неба. А цветочные и фруктовые ароматы, приносимые тёплыми летними ветрами, просто сводили его с ума.
Долго-долго свободолюбивый близнец взирал глазами-солнцами на роскошные растения, каждый раз удивляясь игре красок, каких не существовало нигде, кроме этого удивительного мира. Земля был счастлив, подпитывая растения изнутри и надеясь, что брат больше не покинет его. Но от горячих солнечных лучей цветы стали сохнуть, блестящие нефритовые листья желтеть и опадать. Земля хмурился. Грусть волной застилала его горячее сердце. Он боялся, что Небо снова отвернётся и улетит к своим галактикам. Земля увядал вместе с природой.
И тогда Небо, увидев это, раскаялся. Он обнял своего близнеца и заплакал: долгие осенние дожди пролились на уставшую почву, образовались ручьи и реки, мягко огибающие высыхающее тело Земли. Шли ливни, но цветы не возрождались. Прощально взглянув на Небо и прошептав последними осенними листьями «Прости», Земля умер.
Ещё долго метался Небо, разрывая в клочья тучи, метая гром и молнии, пытаясь электрическими разрядами пробудить брата к жизни. Солёные небесные слёзы нескончаемым потоком неслись вниз, оставаясь в невидимых огромному глазу впадинках, омывая остывающее тело чистой водой.
Но слёзы высохли. Небо укутал белым снежным саваном умершего Землю и ласково прижал к себе.
«Никогда тебя не покину»
Он закрыл глаза, веки его почернели от долгих слёз. Тёмные пряди с заблудившимися звёздами наполовину скрыли бледное лицо. Никто не смел беспокоить его, и даже сами светила умерили своё интенсивное сияние.
Но вот однажды Небо всё же решило взглянуть на мир. Из глаз сквозь мягкие тёмные ресницы вновь пролились солнечные лучи. Они нечаянно разрезали белоснежный саван, и в прорезях показались маленькие зелёные ростки нежных подснежников. Увидел Небо, что Земля вовсе не мёртв, а просто спит крепким сном. Стал он тормошить Землю, ругаясь и радуясь за брата, прогоняя из сердца всю скорбь и боль, согревая ему замёрзшие руки и ноги своим тёплым светом и любовью.
Да, именно любовь объединила братьев, заставив гордость уйти. Она стала новой пуповиной, соединяющей две настолько разные, но столь одинаковые сущности. Она дала начало новому периоду в жизни Вселенной, наделив её чувствами, отличными от гнева и грусти.
Небо по-прежнему был свободен в своих действиях. Но Земля терпеливо ждал его возвращения, укрытый белым снежным покрывалом, а Небо всегда возвращался, чтобы разбудить близнеца от холодного сна, обогреть и вместе вырастить новые прекрасные цветы»
- А Вы романтик, - пробормотал Габриэль, подпирая щёку рукой.
- Почему Вы так думаете? – удивлённо поднял брови рассказчик.
- «Любовь – основа всего» судя по Вашему рассказу.
- Да, это так, - кивнул незнакомец. – Но позвольте мне продолжить, и я Вам расскажу, как она проявлялась у Близнецов, - он хитро подмигнул, набрал в лёгкие воздуха и заговорил:
« - Ну, как, выспался? – протянул Небо, слегка сдвинув брови и разглядывая на пальце очередное кольцо. Массивный перстень как-то уж очень порочно охватывал палец, а камень звезда сиял ярче прежних его приобретений.
- Ага, - зевая, ответил Земля. – Скучал по мне?
Небо отчего-то смутился, и на щеках его появился едва заметный румянец, похожий на нежные лепестки роз, что недавно расцвели в садах Земли.
Путешествуя по разным мирам, он вдруг ощутил непонятные новые чувства к своему близнецу. Будто что-то внутри его ледяного тела воспламенилось и требовало объятий и прикосновений, а, может, движения... Небо поспешил рассказать об этом брату, нервно перебирая перстень, то и дело снимая его с тонкого пальца и надевая назад.
Земля искренне пытался вникнуть в слова своего странного близнеца, но постоянно отвлекался на эти незамысловатые движения, теряя нить разговора. В какой-то момент он резко сжал холодный палец в своей горячей ладони.
- Прекрати, - пристально глядя прямо в глаза, произнёс Земля.
- Что? – словно вынырнув из собственного водопада слов, произнёс Небо. Две глубокие бездны заворожили его, жаркое дыхание и огненная кожа были так близко, что Небо поддался какому-то внутреннему голосу и лизнул сухие губы близнеца. Тот, после секундного замешательства, рванулся вперёд, и братья слились в долгом поцелуе, первом, неумелом, но таком страстном.
В последующие встречи близнецы каждый раз практиковались, ощущая нарастающее желание. Небу нравилось, когда Земля вылизывал его рот своим пламенным языком, снова и снова согревая пальцами мраморную кожу. Исследуя друг друга, они открывали новые ласки, наслаждаясь каждой до сладкого изнеможения.
- Я хочу попробовать кое-что ещё, - горячо шептал на ухо Земля, играя пальцами с твёрдыми бусинками сосков. – Иначе, как мне кажется, моё сердце разорвётся.
- Что же? – закатывая глаза от удовольствия, выдыхал Небо.
- Ты никогда не думал, зачем нам это? – пальцы пробежались где-то внизу, заставляя тело содрогнуться.
- Нет. Не мешает, и ладно, - хихикнул близнец, и положив ладонь сверху. – Но мне нравится, когда ты гладишь «это».
Но лицо Земли было серьёзным и решительным, что даже слегка испугало. Он вдруг дрожащими руками провёл между ног брата, заставляя того откинуться назад… Вскоре они слились, как единый организм, и это заставило их обоих замереть и прислушаться к своим ощущениям.
- Продолжай, - сорвалось с губ Неба, но Земля непонимающее смотрел на него, казалось, затуманенными глазами. И тогда он толкнулся бёдрами вперёд, отчаянно зашипев от нахлынувшей волны нервных импульсов.
Столь совершенно танца мир никогда не видел. В плавных движениях чувствовалась и мощь этих сверхсуществ, и нежность, характерная только для них. Звёзды в волосах Неба засверкали ярче, чем прежде. Капельки пота, бегущие по идеальным торсам испарялись, превращаясь в облака. Тишину, царившую в космосе, разрывали крики и стоны любви и взаимного наслаждения. Так продолжалось до тех пор, пока по их телам не пробежала судорога, и в черноту огромной Вселенной не пролилась тоненькая жемчужная струйка, названная впоследствии Млечный Путь»
- Господи, что за ерунда! – выпалил Габриэль, не сдержавшись, но тут же смутился. Парень смотрел на него с выражением удивления и весёлости. На секунду даже показа-лось, что на его щеках горит тёплый румянец.
Габриэль подскочил с места и, пробормотав что-то типа извинений и обещания вер-нуться через пять минут, скрылся в направлении туалета.
Руки дрожали, зеркало отражало чрезвычайно взволнованное лицо молодого человека. Включив воду, он начал щедрыми пригоршнями плескать её в лицо.
Кто этот незнакомец, и почему он рассказывает такие истории ему, несчастному пассажиру, который мучается бессонницей? Яйцо, близнецы, совокупление Земли и Неба, Млечный Путь… Интересно, от чего появляются такие галлюцинации? Травка, может, какая особенная… Надо будет спросить. На сумасшедшего парень вроде не похож. Или похож?
Конечно, не вежливо было так подрываться и убегать. Почему-то хотелось вернуться на место и… поговорить с парнем, задать ему пару вопросов. Развлечений до посадки никаких, сон предательски не шёл. Почему бы не послушать сказку?
Парень по-прежнему сидел там, откуда сбежал Габриэль. Казалось, он задремал, подняв повыше воротник куртки и натянув кепку. Но как только Габриэль устроился в своём кресле, незнакомец оживился.
- Вы хотите что-то спросить? – приветливо улыбаясь, спросил он.
- М… - «что Вы курите?» пронеслось в голове, но Габриэль произнёс. - Вы говори-те, что и Небо, и Земля имеют человеческое тело, человеческие желания…
Рассказчик кивнул.
- Но ведь наша планета круглая…
- С чего Вы взяли? – спокойно спросил парень.
- Ну, как же… Это знают все: атласы, учебники, снимки из космоса…
- Вы там были? – незнакомец обвёл глазами пространство, намекая на космос. – Вы своими глазами видели, что круглая?
- Нет, но…
- Не верьте людям.
- Ха, я должен верить Вам и Вашей бредовой легенде? Близнецы… А как тогда появилась жизнь в этом мире?
- О, это было очень интересно! – парень оживился. – Позвольте я расскажу?
Габриэль пожал плечами, со вздохом скептика кивнул и приготовился слушать.
«В перерывах между встречами с Небом, Земля скучал. Он по обыкновению выращивал различные растения, чтобы похвастаться ими перед братом. Особенно ему нравились фруктовые деревья, цветущие бело-розовой пеной в его садах. А ещё душистые круглые яблоки, срывающиеся с веток в мягкую зелёную траву. Даже сам процесс гниения плода вызывал неподдельный интерес у Земли. Но так продолжалось недолго.
В одну из одиноких ночей, наблюдая за тем, как выстраиваются в линию ближайшие планеты, у Земли возникла идея. Он решил создать уменьшенную копию своего любимого брата, которая никогда не сможет улететь от него. А, может, станет жить в его садах и помогать ему.
Земля складывал травинки, но те недостаточно сохраняли форму. Помня о холодном теле близнеца, он стал высекать фигурку изо льда, но тот плавился под его пальцами, превращаясь в журчащие ручейки.
И вот однажды он нашёл глину – мягкий пластичный материал, смесь камня и воды, способный принимать любую форму, не боящийся его горячих рук. Земля трудился долго, кропотливо работая над каждым сантиметром, нежно поглаживая пальцами тело.
- Это что такое? – строгий голос Неба настолько испугал Землю, что он чуть не выронил своё творение из рук.
- Че-ло-век, - по слогам произнёс Земля, рассматривая глиняную статую с расстояния. Она действительно оказалась похожа на его брата как две капли воды, только кожа была темнее и пористее безупречной голубовато-белой.
- Двигается? – взяв в руки человека, спросил Небо. Земля отрицательно покачал головой. Ледяные пальцы ощупали хрупкое создание, очерчивая каждый изгиб, изучая текстуру и теплоту поверхности, которую фигурка впитала от Земли. Он медленно поднёс её к губам и подул в рот творению. Оно резко дёрнулось и заморгало глазами.
- Че-ло-век, - повторил Небо, следя за тем, как маленькое ожившее существо пытается подняться на ноги и снова падает.
Первый человек был истинным сыном Земли и Неба. Созданный из глины, из камня, он не мог подняться в воздух и воспарить, как его родители, человека тянуло к поверхности. Он видел своих создателей, говорил с ними, ибо они научили его своему языку.
- Ты сделан из плоти моей, из слёз и дыхания небесного, - говорил ему Земля.
- Но зачем я? – вопрошал человек, взирая карими глазами на великолепные луга и леса.
- Чтобы помогать мне, - немного помедлив, отвечал Земля.
Узнав историю своего создания, человек сам стал мастерить фигурки из глины. Различной формы, разного цвета, он приносил их Небу.
- Оживи!
И Небо, разглядев очередную игрушку, которая напоминала или тигра, или медведя, иди крысу, смеялся и вдыхал в неё жизнь.
Родители радовались своему сыну. В душу Земли закрались смутные сомнения, когда очередная игрушка съела более мелкую, но он отогнал их от себя. «Чем бы дитя не тешилось» - думал он.
Но оно плакало. Долгими ночами разносился по долине плач человека.
- Вы прекрасны, мои создатели, но я один. Звери мои не говорят, не думают, не понимают. Мне очень одиноко. Ах, если бы вы подарили мне такого же, как я. О, как же это тяжело, быть одному.
Земля очень сочувствовал своему сыну – ведь то же самое пережил и он в разлуке с Небом много миллионов лет назад. Тянущее чувство, отдающее болью в сердце и приводящее в отчаяние. И тогда Земля вылепил из куска глины такого же человека, а Небо по-дарило ему дыхание. Первый человек во все глаза следил за созданием своего глиняного брата. Они были похожи так, словно один смотрится в гладкую поверхность пруда ясным солнечным утром.
Теперь дети творили мир вместе. Они придумали рыб, чтобы любоваться перелива-ми блестящей чешуи в речном озере; они придумали овец – зверей, похожих на косматые облака; они придумали даже птиц, из пыли и ярких георгинов, – животных, которые смогли оторваться от камней и песка.
Небо радовался и хлопал в ладоши при виде новых игрушек своих детей. Он даже помог сконструировать птице крылья и хвост, чтобы та смогла летать, не останавливаясь.
Вскоре, когда мир был населён различными существами, людям надоело заниматься этим делом. Надо сказать, что, наблюдая за Небом и Землёй, они открыли для себя удовольствие, в том виде, как это происходило у их родителей. Да, первые люди любили друг друга самой чистой и чувственной любовью – уж родители постарались вложить в них это. Земля и Небо часто наблюдали за ними с любопытством и некоторым удивлением – их сыновья были очень изобретательны.
Но однажды дети принесли Небу нечто необычное. Родитель взял в руки фигурку и долго разглядывал прежде, чем принять решение. Земля, нахмурившись и сложив руки на груди, молчал, не находя объективных причин отказать или уничтожить творение - растереть между пальцев, и дело с концом.
Обоих близнецов смущал тот факт, что фигурка была похожа на их детей, но в то же время отличалась. Чуть меньше ростом, с более округлыми формами - грудь занимала целую ладонь. У создания отсутствовало то, что доставляло наибольшее блаженство, вместо него дети сделали отверстие. Объяснение, которое дали сыновья, заставили Небо смутиться и даже покраснеть.
Пожав плечами и взглянув в ещё мёртвые глаза фигурки, родитель несмело вдохнул в неё жизнь.
Существо было странным. Оно выполняло просьбы и прихоти старших, но как будто думало иначе. Однажды Земля застал женщину – так стали называть её первые дети - внимательно наблюдающей за тем, как леопард поедает газель. Большая кошка не убежала и не напала, когда женщина подошла к жертве и обмакнула пальцы в густую кровь, чтобы поднести к губам. То, что ощутила она, было подобно чувственному наслаждению. Женщина тут же набросилась, подобно леопарду, на тёплое мясо и стала рвать его зубами. А сняв шкуру убитой газели, обернула её вокруг себя.
Невыносимая боль пронзила сердце Земли. Женщина научилась есть и научила этому первых сыновей. Они охотились и убивали свои же творения.
Однако Небо любил эту дочь. Ему нравилось наблюдать, как та рисует на скалах цветы и звёзды, его глаза-солнца и бледное лицо-луну. Он рассказал ей о том, как выглядит Вселенная, что видел в своих странствиях, а она улыбалась и рисовала: огромное яйцо, из которого появились совершенные близнецы.
Так продолжалось много лет, пока в теле дочери не зародилась жизнь. Небо и Земля не хотели появления нового существа на свет, поэтому всячески удерживали его от рождения. Но женщина была терпелива. Она ждала и в страшных мучениях родила маленько-го человечка.
- Нам больше не нужно обращаться к Небу, - выкрикнула она своим братьям, мокрые от слёз глаза блестели безумием. – Больше не нужно возиться в грязи, - шептала она, прижимая к груди младенца.
Небо метал гром и молнии, обрушивал ураганы и ливни на спрятавшихся в пещере людей – так ему было обидно человеческое пренебрежение:
- Как они могли? Ты только подумай: мы им больше не нужны! Ненавижу их! Это всё твоя дурацкая идея с человеком! – вышагивал Небо из стороны в сторону, то и дело комкая серую тучу.
- Нечего меня обвинять, ты тоже виноват! Мог бы оставить их мёртвыми, как камни! Полюбуйся: теперь они сами могут создать и оживить себе подобных.
- Я их уничтожу! Всей своей мощью. Небо обрушится на их глупые головы!
- Оставь их. Мы ничего не можем сделать, - Земле было жалко своих детей, и жалость побеждала в нём обиду.
Небо успокоилось, но больше они не показывались людям никогда в том обличье, в котором пребывали. Дождь стёр рисунки, люди стали забывать своих создателей, объединяя столь похожих близнецов в единое божество.
Небесное дыхание, переданное женщине и мужчинам, передавалось теперь их детям, сокращая жизнь ровно наполовину и так далее.
И только самый первый человек, тот, на ком и начался этот сумасшедший эксперимент, просил у Неба и Земли прощения. Женщина была удобнее, и брат его забыл. Женщина была жестокой, а человек любил природу. Она была прекрасна, но не настолько, чтобы затмить в его душе образ Земли и Неба…
А ещё она отобрала у него брата. Того, кого он долгими молитвами выпросил у создателей. Она подчинила себе мужчину и запретила ему прикасаться к другим мужчинам.
А запреты порождали смятение в душах людей, и вскоре началась страшная эпоха кровопролитных войн…»
Рассказчик замолчал. Выйдя из некоторого оцепенения, Габриэль спросил охрипшим голосом:
- Так Вы ненавидите женщин? – он пытался придать фразе иронии, но получилось слишком скомкано. Собеседник посмотрел на него печальными карими глазами:
- Нет, никогда. Женщины переняли дар рождения новой жизни, эти существа священны. Нельзя винить первую дочь в её деяниях. Она поддавалась инстинктам, вложенным в неё неосторожными создателями.
- Поэтому Земля и Небо её не уничтожили?
Парень кивнул.
- Он, первый человек, надеялся вернуть благословение Близнецов, хотя бы простую возможность общения с ними. Лёжа под ночным бархатным куполом ночи на ложе из цветов, сын молился им, умоляя простить и вернуться. Больше всего, конечно, его напугала смерть. Прежде они не знали этого явления и решили, что такова воля Земли и Неба. Появился ужасный обычай похорон – люди считали, что таким образом отдают тело одному из создателей, а душа улетает ко второму.
На самом же деле душа представляла собой не что иное, как небесное дыхание, раз-делённое между первыми детьми. И по мере размножение разделялась и единая душа.
- То есть если кто-то рождался, то кто-то должен был умереть?
- Естественный процесс предполагал: чем больше людей, тем раздробленнее небесное дыхание, тем короче жизнь. Поэтому приходится поддерживать баланс, - рассказчик развёл руками, - Такое положение вещей существует и по сей день.
Габриэль похолодел. Мысли о жизни и смерти, о смысле бытия, о начале всех начал интересовали его только в части общих сведений. Он не любил рассуждать об этом, точнее, никогда не пробовал.
- И, да, то же касается и внешней красоты, - вывел его из мыслей голос нового знакомого. - Первые люди были невообразимо прекрасны, подобно своим родителям. Но я продолжу. В какой-то момент Небо и Земля поняли, что могут обращать свои совершенные души в миниатюрные человеческие тела…
«Это было поистине интересное открытие. В то время первые дети уже умерли, а придания о двух Близнецах, как говорили греки, канули в Лету. Небо, как всегда страстный приверженец экспериментов, решил пожить с людьми в человеческом теле. Он рос в человеческой семье, одевался в человеческие одежды, хотя всегда считал, что обнажённое тело слишком прекрасно, чтобы его скрывать.
Наблюдая за жизнью людей, Небо, в своём новом обличье, не мог смириться с людскими страданиями, и всё-таки применил свои силы, чем привлёк внимание многих смертных.
Земля был всегда рядом, но вёл себя намного скромнее. Прикрыв тело просторной туникой и низко натянув широкий капюшон, он тенью бродил среди зрителей удивительных чудес, некоторые из которых даже превратились в последователей.
- Что ты делаешь? Ты хочешь, чтобы они узнали тайну мироздания? И что от этого будет? Чего ты добиваешься? – шипел Земля близнецу в одном из тёмных переулков грязного города.
- Я хотел понять их мотивы, помочь им осознать, что войны и бойни – это плохо и отвратительно, я хотел…
- Чтобы они снова жили по законам Любви? Очнись, они слишком далеко ушли от нас. Если в их сердцах и есть маленькие фитили этого чувства, то некому их зажечь.
- Дай мне попробовать, - умолял Небо с блеском в глазах. – Я очищу их души от крови, стану огнём в их сердцах, чтобы эти свечки опять теплились в их телах.
Но он не выдержал. В тщетных попытках создать новое учение, он не мог подобрать правильных слов, приходилось прибегать к силе чудес. Это удручало. Ещё более огорчали его продолжающиеся кровопролитные войны, неуважение к природной красоте мира и ненависть, заполнившая души людей, словно пустые сосуды.
Не выдержав, Небо упросил одного из своих учеников предать его – оставалась малая надежда, что таким образом он привлечёт к себе больше внимания, и когда-нибудь его поймут.
Испытав на себе всю силу человеческой жестокости, его смертное тело умерло. Религия, выросшая на его собственном учении, разочаровала Небо. С тех пор он больше не решался стать человеком – слишком много ошибок он совершил.
- А я предупреждал! – глядя на воинственную армию тевтонских рыцарей, ворчал Земля.
- Ну, я же не специально, - отчаянно вздыхал Небо, уронив голову на грудь. – Хотел как лучше. Может, они когда-нибудь поймут?
Но не стоит думать, что, ни Небо, ни Земля, не вмешиваются в жизнь человечества. Когда их что-то особенно раздражает и вызывает ярость, они устраивают смертоносные ураганы и землетрясения. Правда, всегда жалеют об этом, как только гнев стихий сходит на нет… Они слишком любят своих детей, чтобы разрушить этот мир окончательно»
- То есть апокалипсиса не будет? – не выдержав, спросил Габриэль.
- Нет, - улыбнулся рассказчик. – По крайней мере, глобального… Ох, смотрите-ка, светлеет. Мы, должно быть, скоро пойдём на посадку.
Габриэль обернулся, чтобы заглянуть в окошко иллюминатора. Небо действительно начало светлеть нежно-розовыми и голубыми красками. Уже погасли звёзды и поднималось золотистое солнце. Мари наверняка ещё спит в своей кроватке, обняв любимого плюшевого медведя. Она назвала его Габи, в честь брата. Тут молодого человека осенило, что он не знает имени своего попутчика.
- Я хотел спросить…
Но на соседнем кресле никого не было, кроме ярких лучиков, проникающих в салон сквозь иллюминатор. На сидении лежала та самая книга, названием вниз.

- Ну, и зачем ты ему всё рассказал?
Они сидели на огромной крыше аэропорта Луи Армстронг, наслаждаясь восходящим солнцем и наблюдая, как из белого авиалайнера выходят пассажиры. Небо пожал плечами, поднялся и шагнул к самому краю конструкции. На нём была всё та же чёрная куртка и кепка, надвинутая на брови.
- Хотел проверить, насколько люди восприимчивы. Он всё равно мне не поверил.
- Ну, ещё бы, - усмехнулся Земля, застёгивая молнию белой толстовки до самого горла. – Разучились. Ты сам-то веришь?
Небо не ответил.
- Я думал, он вспомнит. Архангел Гавриил. Но нет, ни даже проблеска памяти, - он с грустью посмотрел на маленькую фигурку Габриэля, прикрывающегося рукой от слепящего солнечного света.
- Эх, ладно, - протянул Земля, вставая и протягивая брату руку. – Может, они когда-нибудь поймут?
Они шли, навстречу рассвету. Взявшись за руки, лёд и пламень, Небо и Земля, прекрасные сверхсущества – создатели нашего мира. Широко шагая и поднимаясь в великий и бескрайний космос, чтобы присматривать оттуда за своими детьми: Небо, в волосах которого запутались созвездия, и Земля, в руках которого росло бестолковое человечество.

Тёплый вечер заливал весь город ярко-алым соком заката. Тёмное море, когда-то разрушившее город, спокойно урчало прибоем, словно послушный, но опасный зверь. Прохладный бриз трепал непослушные рыжие кудри и нашёптывал что-то о своих странствиях.
Габриэль любил вечернее море, каждый раз разное. У самого горизонта оно будто вытекало за кромку, шипя и пенять от горячего солнца. Он часто бывал здесь, в уютном кафе на набережной, чтобы взять бокал белого вина и полюбоваться этой красотой.
Однако мысли его постоянно возвращались к разговорчивому пассажиру, к его бредовой сказке и идее главенства любви в нашем мире. Такая наивность вызывала и жалость, и слабую тоску в сердце. Бедный парень, всё-таки надо было ему посоветовать сходить к психологу.
Тем временем от созерцания гладких волн Габриэля отвлекло мерцающее изображение телевизора. Хозяйка кафе держала его для новостей и футбольных матчей.
Но сейчас на экране проносились синие вспышки, пронзающие чёрный фон. «Космос» - мелькнуло в голове Габриэля. Но это были кадры с концерта. Высокий певец, одетый в сверкающие доспехи, бегал по сцене, подбадривая зал и двигаясь в такт электронным мелодиям. За ним виднелось огромное стальное яйцо, разрываемое голубым лазарным лучом. Приглядевшись, Габриэль едва не поперхнулся вином. Напиток терпко раз-лился по горлу, сбивая дыхание.
- Вам помочь? – темнокожая официантка озабоченно посмотрела на Габриэля. Проследив его пристальный взгляд, она широко улыбнулась и воскликнула. – Я без ума от них! Он просто Бог.
Но молодой человек уже бежал в ближайший музыкальный магазин, на ходу записывая в блокнот название группы: «Tokio Hotel»

Конец