Never give up, it's such a wonderful life (c)
Название: My tourniquet
Автор: Эль
Бета: Ларри
Фандом: ВХ по Райс
Жанр: ангст, наверное)
Персонажи: Мариус/Арман
Время: событийно помещается в середину второго тома (Вампир Лестат)
писалось как проба пера) на вот эту песенку))) выкладывается по опрометчивой просьбе Shantana. - бойся
читать дальше
POV Лестат
– Если бы только мы могли побыть вместе хоть еще несколько ночей! – воскликнул он. – Мы могли бы спокойно обдумать все, что произошло. Но моя любовь останется с тобой навсегда. И постарайся не забывать то, что я говорил тебе. Когда мы встретимся вновь, у нас будет множество тем для разговоров… – Он вдруг замолчал.
– В чем дело, Мариус?
– Скажи мне правду: ты жалеешь о том, что я нашел тебя в Каире и привез сюда?
– Как ты мог подумать об этом? Я жалею только об одном: о том, что уезжаю. А вдруг я не смогу найти тебя снова, или ты не найдешь меня?
– Когда придет время, я непременно тебя найду. И помни: у тебя всегда есть возможность позвать меня так же, как ты звал меня прежде. Когда я услышу твой зов, то ради того, чтобы на него ответить, преодолею такие расстояния, какие никогда не стал бы преодолевать по собственной воле. В нужный момент я непременно откликнусь на твой зов. В этом можешь не сомневаться.
Я лишь молча кивнул. Мне хотелось сказать ему так много, но я не в силах был вымолвить ни слова.
Мы долго стояли обнявшись. Потом я повернулся и начал медленно спускаться к морю. Я ни разу не оглянулся и думаю, что Мариус понял почему.
© «Вампир Лестат», Энн Райс
POV Мариус
- А если я позову?
Ветер усиливался, грозя разразиться бурей. Эти слова, произнесённые так тихо, что только вампир мог их услышать, показались очередным завихрением стихии, шелестом пышной морской пены. Так бывает. Местные смертные говорят, что это призраки – девушки, сбросившиеся со скалы из-за несчастной любви. Но я никогда не верил в привидений. Бесконечное воображение может довести человека до чего угодно, вплоть до разговоров с цветочным горшком или лилиями в саду.
«Показалось», - подумал я. По крайней мере, надеялся. Слишком много было в этом мираже тяжёлого для меня. По этой причине закрыл глаза, чувствуя, будто растворяюсь в чёрном прибое, раскачиваюсь в такт волн и поднимаюсь к густым тучам. Я не чувствовал рядом никого, не слышал чужих мыслей, не хотел этого, позволяя ветру играть с волосами, его холодные пальцы перебирали каждую прядку, словно наполняя особой силой. Морские брызги попадали на лицо и приятно леденили недавно согретую новой жертвой кожу.
Но, всё же, что-то знакомое заинтересовало меня, захотелось оглянуться. Я открыл глаза и немного повернул голову влево. Сердце вмиг забилось в груди, словно пойманная в сети рыбка, а сам я на секунду потерял возможность дышать. Передо мной стоял Он, моё создание, моё личное проклятие, мой вечный крест. Каштановые волосы разметались и хлестали по щекам – ветер дул ему в спину. Однако юное лицо, ставшее ещё прекраснее с момента нашей последней встречи, нельзя было не узнать. Его белый сюртук в контрасте с воротником чёрной шёлковой рубашки, ярким пятном сверкал на фоне густо-чернильного неба, порывы дёргали ткань так, что казалось, будто он парит в воздухе. Он стоял, опустив голову, и был похож на ребёнка, сотворившего редкую шалость, который переминается перед родителем и не желает признавать своей вины за содеянное. Вот оно, настоящее привидение – призрак моего прошлого.
- Амадео… - сорвалось с губ и улетело куда-то в надвигающуюся бурю.
Он посмотрел на меня прямо, и вновь виновато опустил взгляд. Его тёмные глаза казались настоящей сапфировой бездной, куда глубже пропасти, находящейся в шаге от меня. На его лице я увидел бесконечную печаль и колебание. Однако выражение нетерпеливого гнева исказило все его черты.
- Так что? А если я позову, ты придёшь, мой господин? Навестишь ли меня, когда буду просить о помощи? Ответь, – язвительно повторил Арман, стараясь перекричать ветер. В его голосе звучали нотки горькой обиды. Мне показалось, он даже поклонился. Ветер швырнул эти слова прямо мне в лицо так, что я снова отвернулся и прикрыл веки. Воздух, наполненный запахами соли и мёртвой рыбы, морской воздух. Я дышал, наслаждаясь каждым вдохом, впитывая бриз, словно в первый и последний раз стоял на этом берегу.
Я не ответил. Всполохнувшиеся жгучим огнём давние переживания и чувства охватили меня, сжигая разум, как лёгкие шёлковые занавески. Но это было не больше, чем воспоминания, которые вскоре должны были обратиться в пепел.
- Пошли в дом, - наконец, крикнул я и двинулся в сторону замка по узкой скалистой тропе.
Арман следовал за мной, словно послушный ученик, заложив руки за спину и глядя себе под ноги. Я обдумывал, что скажу ему, как объясню, что заставило меня скрываться от него. Ведь именно за этим, вероятно, он пришёл. Как же меня мучила эта неспособность читать его мысли! Хотя я и говорил Лестату, что стараюсь приблизиться к человеку в отношении жестов и манер, но в данном случае это было мучительно. Слова вертелись на языке весь путь до массивных дверей, но, когда мы зашли, и ветер уже не мешал нам говорить, фразы рассеялись. Впервые за несколько веков чувствовал себя настолько нервным. Осознав это, я постарался взять себя в руки и придать лицу выражение холодности.
- Зачем ты пришёл?
- Я хочу поговорить.
- Не думаю, что нам есть о чём.
В воздухе отчётливо ощущалось напряжение.
Мы прошли в кабинет, в котором ещё вчера я добродушно беседовал с Лестатом и рассказывал ему историю своей жизни. Здесь пахло воском, морем и жасмином, создавая поистине чарующий аромат. Эти несколько ночей, подаренных мне Лестатом, дали понять, насколько я одинок. Однако я не мог предположить, что следующим моим собеседником станет именно Арман – тот, кто меньше всего подходит на эту роль.
Он, задрав голову вверх, с детским любопытством разглядывая комнату, расписанный потолок и стены особенно привлекли его внимание. Я зажёг ещё несколько свечей. При их мягком, подрагивающем от сквозняков, свете его каштановые волосы казались золотистыми, опутанные дьявольскими нитями. Он сел на стул напротив и напряжённо уставился на меня. Теперь нас разделял массивный стол красного дерева, заваленный рукописями на разных языках мира, картами и современными газетами.
Совсем не изменился, думалось мне. Только кожа стала белоснежнее, а в глазах появилось больше жаркой злобы. Хотя, это мог быть временный эффект. Из задумчивого разглядывания меня вывел его нетерпеливый голос:
- Почему ты бросил меня? – спросил он, пристально глядя мне в глаза.
- Бросил? Арман, в произошедшем нет моей вины. Я виновен лишь в том, что слишком рано сделал тебя бессмертным. Иногда мне кажется, что я должен был позволить тебе умереть…
Арман опустил глаза, и густые тёмные ресницы отбросили тень на щёки. Сердце моё сжалось – сейчас он, как никогда, был похож на покинутого всеми ребёнка. Но Арман тут же нахмурил брови, так, что морщинка пролегла у него на переносице, и разъяренно посмотрел на меня. Глаза его были красными, подобно рубинам, и плескались в кровавых слезах, грозящих вот-вот пролиться. Мне подумалось, что эти алые ручейки могли бы прожечь ему кожу, как серная кислота. Но я спокойно продолжал:
- Я отнял у тебя жизнь, не дав до конца насладиться ею. Конечно, как ты помнишь, я пытался ускорить этот процесс…
- Таская по борделям? – насмешливо перебил он меня.
- И это тоже. Я не думал, что всё так обернётся, не предполагал, что ты станешь настолько безжалостным и бессердечным. Я не понимаю тебя, не приемлю твоих поступков и убеждений.
Он вмиг подскочил и опёрся руками о стол. Тут я заметил, что серебряные запонки его сюртука – искусно сделанные маленькие розочки. Я поднял голову и посмотрел на него снизу вверх. За тёмными решётками ресниц бесновался по-настоящему адов огонь. И я, казалось, чувствовал этот жар на себе. Но на лице моём по-прежнему оставалась маска непроницаемости.
- Это ты мне будешь говорить о бессердечии? – зашипел Арман. - Ты, который оставил меня одного наедине с этим жестоким миром?
- Ты сам, - стараясь сохранять спокойствие, произнёс я, - решил, что я тебе не нужен. Ты остался с теми, которые сожгли нашу школу, которые убили твоих братьев и пытались убить меня. Ты поверил им, поверил собственным иллюзиям, уверовал в них. Ты бил поклоны собственному разрушению. Это страшно, Арман.
- А что мне оставалось? Мне было больно, невыносимо больно, ты даже не можешь себе представить, что я чувствовал, глядя на языки пламени, съедающие всё, что было смыслом моей жизни. Меня поглотила темнота, мне не хотелось жить. Я шептал, а, может, кричал твоё имя в безумной агонии, пока Дети Тьмы мучили меня расспросами и пытками. Они затыкали мне рот и резали тело ножом. Я лежал, изнывая от жажды, боль внутри сводила меня с ума. Голова затуманилась. Я помню, что почти утопал в собственной крови. Мне хотелось умереть, я никак не мог смириться с тем, что тебя больше нет. Тебя, моего учителя, моего господина, моего Бога, - Арман осёкся, но продолжил, - Дети Тьмы расспрашивали, где находятся Те, Кого Следует Оберегать. Я не знал, и в тот момент понял, насколько ты не доверял мне. Понял, что ты никогда меня не любил так, как своих неизвестных мне идолов. Последователи Сатаны помогли мне, вернули к жизни. Они всегда были рядом, в отличие от тебя. Ты знал, что я жив! Знал ведь?
Я коротко кивнул.
- Знал и позволил мне страдать?! Ты бросил меня, как надоевшую игрушку, - тихо добавил он и повернулся ко мне спиной.
- Я был не нужен тебе, - ответил я холодно. – Когда я решил отыскать тебя, то нашёл среди сатанистов. Арман, как ты мог? Это же то, против чего я тебя учил! Первобытное общество безумных фанатиков. Зверские обычаи ввели меня в состояние глубочайшего непонимания. Не в этом суть бессмертия, Арман. Ты должен был проживать жизнь за жизнью, чувствовать время и всё, что окружает тебя, наслаждаться своим... проклятием.
Он метнул на меня болезненный взгляд:
- Так ты знал, где я, и не появился? – пробормотал он.
Я задумался и взглянул в окно. Там началась настоящая буря, волны шипели и бились о скалы, разлетаясь тысячами брызг, собираясь по каплям снова и ударяясь о камень с новой силой. Мне стало вдруг невероятно жаль его. Жаль, что он так и не понимает, что я ему говорю. Ничего не изменилось. Я вспомнил Лестата и пожалел, что пришлось прогнать его так рано. Арман стоял прямо, словно проглотив стальной прут, и вздёрнув подбородок. Он представлялся мне каменным утёсом, о который бьются волны разума. Бьются и отступают, поняв, что все их попытки пробить непробиваемое – тщетны. Мой милый мальчик. Да, я был виноват в том, какова его жизнь сейчас. Но не я один. Слишком ошибся.
Тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. Арман коротко вздохнул и бросился на меня. Словно дикий зверь, он вцепился руками в мою одежду, обнажил острые клыки и припал к шее. Я почувствовал резкую боль, и тут же оттолкнул его с такой силой, что он отлетел и ударился о противоположную стену, разбив при этом вазу со свежими розами. Моему недоумению не было предела. Арман лежал в луже воды, осколков и опавших алых лепестков. Кажется, поранил ладони о шипы и стекло.
Я коснулся пальцами шеи. Ему удалось оцарапать меня, кровь ярким потоком струилась из раны. Неожиданный гнев затопил меня, ослепил, я кинулся к Арману, схватил за грудки, намереваясь выместить свою ярость. Он поднял на меня глаза, и я тут же отпустил его. Столько боли мне ещё не приходилось видеть. Он упал на колени и уронил голову на грудь.
- Спаси меня, - произнёс он тихо. Кровавые разводы испачкали его лицо и костюм. Огромные глаза молили о спасении.
Я зажмурился, сражаясь с нахлынувшими на меня чувствами. По-моему, даже сжал ладонями голову.
- Мариус, - позвал меня тихий голос. – Мой господин, позволь мне быть с тобой, позволь любить тебя. Я не хочу, не могу жить один, спаси меня.
Я почувствовал его пальцы на своих плечах. Он мягко заставил меня опустить руки и нежно слизнул кровь из царапины. Не сделав ни единого глотка, он отпрянул, а потом легко коснулся моих губ. Вкус его поцелуя был солоновато-металическим из-за крови и морских брызг.
- Спаси меня, - шептал он, покрывая поцелуями моё лицо, - Мой господин, - прижимаясь всем телом, - Ты помнишь меня? Помнишь, как привёл к себе в дом, как ласкал и любил. Неужели ты забыл своего маленького ученика? Мариус, ты всё, что у меня осталось, Моя жизнь, Мой Бог.
Его слова отрезвили меня, и я жёстко оттолкнул его.
- Ты хочешь, чтобы я стал очередным объектом твоего поклонения? – с неудержимой яростью прошипел я и отвернулся к стеклу окна. Буря улеглась, небо светлело – скоро рассвет – Уходи! Уходи, Арман, я больше не хочу тебя видеть.
Дверь едва слышно хлопнула. Я оглядел комнату, в ней никого не было. Я подоёл к маленькому окну. Из-за горизонта пролились первые размытые краски утра. Я старался успокоить душу и дышать глубже. Нежнорозовый смешивался с холодно-голубым. Рваные тучи сгустками цвета тёмного индиго неторопливо плыли над кромкой воды. Морское небо, оно не такое, как на земле. Плоское, словно расписанная херувимами керамическая тарелка. Нужно изобразить нечто подобное в святилище, чтобы Энкил и Акаша полюбовались такой красотой. Глаза у меня уже начинали слипаться.
И тут сквозь проём окна на фоне разгорающегося рассвета я увидел Армана, стоящего на краю обрыва. Ещё шаг, и он упал бы в бездну. Забыв обо всём, я кинулся к нему.
Арман стоял, глядя прямо на горизонт, туда, где вот-вот должно было вынырнуть жёлтое солнце. Первые бледные лучи обжигали ему кожу. Я окликнул его.
Он повернулся, и на его лице сияла безумная улыбка.
- Мой господин! Мариус! Я… Ты слышишь? – он смеялся, по его щекам текли кровавые слёзы. – Ты всегда был для меня единственным богом! Неужели я не достоин спасения своей проклятой души? Неужели всё утрачено? Неужели я навсегда потерян для тебя?! - он вдруг стал серьёзным и внимательно посмотрел на меня. Потом снова расхохотался и раскинул руки в стороны. - Я люблю тебя, Мариус!
Теперь его тонкая фигура напоминала распятие, а раненые ладони и влажные кудрявые волосы на ангельском лице делали его ещё более похожим на Христа.
- Господи, неужели ты отвергнешь меня?! – крикнул он небесам, поймал мой взгляд, горько улыбнулся и спиной упал вниз со скалы.
Мне показалось, сердце моё рухнуло вслед за ним. Во мне давно не проявлялось ничего человеческого, но тогда мной овладел настоящий страх и ужас. Я думал, что он разобьётся о камни или погибнет, ударившись о воду.
Тогда я с невероятной скоростью побежал вниз. Я взглянул на горизонт: небо переливалось ярким турмалином. Солнце уже слепило и жгло мне глаза, кожа болела от света. Арман тонул. Он даже не пытался сопротивляться бурлящему изумрудному морю, которое тянуло его в свои объятия. Оранжевые блики побежали по морщинистой поверхности океана, превращая его в подлинную преисподнюю. Арман на секунду вынырнул, вскрикнул и тут же ушёл под воду. Всё это почему-то жутко напомнило мне пожар в моей школе. Я терял его. Не раздумывая, я снял свой сюртук, бросился в воду и поплыл за ним. Арман тонул. Мне пришлось нырнуть уже довольно глубоко. Похватив его одной рукой, я с трудом смог вынырнуть на поверхность. Вытащив его на берег, на руках понёс в склеп, прикрывая собственным телом от смертоносных лучей. Арман дышал, но находился в обмороке, не то от того, что нахлебался воды, не то от того, что уже наступило утро.
Мне пришлось уложить его уже спящего в свой саркофаг. Подумав, лёг рядом с ним и задвинул крышку. Он был прекрасен и похож на дремавшего ангела, такого, с которого я когда-то писал фрески на стенах венецианских соборов. Он не знает, но некоторые похожие на него нарисованные создания украшали комнаты этого замка. Я не мог определить, что чувствую к нему сейчас, но падая в океан забвения, одними губами прошептал:
- Спи, мой Амадео.
Следующие несколько ночей мы были вместе. Много говорили, охотились бок о бок, любовались бескрайним океаном и бесконечным небом. Я впитывал глазами это пространство всех оттенков синего и ощущение близости. Мне нравилось наблюдать, как Арман выбирает себе жертв.
Однажды мы спустились к доку, куда, как мне было известно, причалил корабль местных пиратов. Бухта была наполнена шумом прибоя и людской бранью, раздававшейся из дешёвых кабачков на набережной. Разбухшие от сырости доски на пристани скрипели, едва держась на каменных сваях, оплетённых различными водорослями и ржавчиной. Я взглянул вверх. Над нашими головами чистое небо тёмного бархата было усыпано мириадами бриллиантов-звёзд, наблюдавших за нами; а луна, этот огромный кварцевый шар, наша постоянная спутница, пролила в океан своё серебряное молоко, и теперь мы любовались этой лунной дорожкой. В лунном свете лицо Армана, расслабленное и радостное, безо всякого напряжения, выглядело совсем юным и очаровательным.
Деревянные двери старого бара распахнулись, выливая на пристань тусклый жёлтый свет и громкий смех. Грузный высокий моряк с бутылкой рома, был вдребезги пьян и, по-видимому, вышел на пирс проветриться. Я облокотился о перила так, чтобы тень стоящего рядом судна скрывала меня. Подкравшись к пирату, словно кошка, Арман без единого звука прокусил огрубевшую от соли и палящего солнца кожу. Из горла мужчины вырвался слабый стон. Крепко удерживая жертву, Арман аккуратно из его сосудов густую кровь, терпеливо глотая драгоценную жидкость и набираясь сил. Мужчина обмяк и бухнулся на дощатую поверхность. Арман вернулся ко мне, и я обнял его одной рукой. Его слегка шатало, а на лице играла хмельная улыбка. Он взглянул на меня, облизнулся и прижался ещё крепче.
Спустя несколько часов я сидел на узкой софе, а он лежал рядом, согнув ногу и положив голову мне на колени. Запах ночных фиалок таял вокруг. Слова нескончаемым потоком лились с бледных губ Армана, звуки бархатного голоса обволакивали пространство, а мне доставляло огромное наслаждение молча гладить его по волосам, перебирая вьющиеся тёмные пряди, как это было сотни лет назад.
- Как ты нашёл меня?
- Мариус… имя такое… морское… - пробормотал Арман задумчиво, - Интересно, кем бы я стал, если бы татары не увезли меня из родной семьи? – разглядывая высокий потолок, произнёс он.
Я на секунду задумался.
- Возможно, ты продолжал бы писать иконы, сидя затворником в четырёх стенах наедине с церковной свечой. Стал бы послушником при православном монастыре, потом монахом… Спокойная жизнь верующего. Святые мученики, иконы, обряды, мессы. Славяне верят гораздо больше европейцев. Уклад их жизни располагает к послушанию и страху перед Богом.
- Ты так убежден, что мне нужно во что-то верить, чтобы жить?
- Полностью, - я улыбнулся, стараясь скрыть глубокую грусть.
- А тебе? Ты ведь веришь в Тех, Кого Следует Оберегать. Кто они? Где находятся? – он приподнялся на локтях, заглядывая мне в глаза.
- Тебе не следует об этом заботиться, Арман. Когда-нибудь ты узнаешь сам.
Мы гуляли, наслаждаясь видом моря, спорили о чём-то несущественном. Арман тянулся за поцелуем, и я отвечал ему. Холодные губы, покрасневшие от крови морских разбойников, были необыкновенно мягкими и нежными, словно лепестки ириса. В порыве страсти мы неосторожно ранили губы друг друга острыми, как бритва, клыками. Тоненькая алая струйка очерчивала совершенный подбородок, а я слизывал её языком, заставляя Армана запрокидывать затуманенную голову назад.
Мне нравилось смотреть на него, когда мы сидели на песчаном берегу. Луна определённо любила Армана больше остальных. Лёгкий жемчужный оттенок бледной кожи завораживал меня. Звёзды, на которые он глядел, отражались в его огромных тёмных глазах, передавая свой таинственный блеск. А тёмные волосы казались почти чёрными. Я любовался им, как картиной удивительного мастера, случайно ожившим изображением, так внезапно сошедшим с полотна в мою жизнь.
С трудом оторвавшись от созерцания прекрасного рядом, я мечтательно смотрел в глубокое тёмно-фиолетовое небо, необъятное, вечное. Я подумал, что оно, должно быть, очень старый вампир. Оно пьёт наши души, которые тянутся к нему всем своим существом. И мне вдруг захотелось протянуть к нему руку и обмакнуть пальцы в небесную чернильную кровь, почувствовать её вкус во рту. Я взглянул на бледное лицо-луну этого огромного вампира, закрыл глаза и поцеловал Армана в холодный висок. С этим демоном я совсем схожу с ума.
Иногда Арман брал в руки кинжал из дамасской стали с узорчатой золотой рукояткой и рисовал им длинные узоры на моих плечах, спине, груди. Как белое полотно от прикосновений тонкой кисти, вобравшей карминовой краски, вся моя кожа трепетала от уверенных неторопливых движений. Лицо Армана светилось незнакомым мне безумием, а потом нежностью, с которой он, подобно маленькому котёнку, вылизывал порезы. Я морщился от саднящих царапин и прилива удовольствия. Я снова ощущал себя человеком под его своеобразными ласками, душа моя пребывала в состоянии блаженства, впервые за многие тысячелетия.
Когда он засыпал, уткнувшись носом в моё плечо, я мыслями всегда возвращался к Ним. После дерзкого поступка Лестата, я ни разу не заглянул в святилище Акаши и Энкила. Это тяготило меня. Я сильнее прижимал к себе Армана и засыпал. Но беспокойные видения не оставляли меня и во сне.
На следующий вечер я долго убеждал Армана в том, что ему следует поехать и проверить, как идут дела в Театре Вампиров.
- Они справятся без меня! На их взгляд, Мариус, меня давно пора сжечь, отрубив перед тем голову! – взбешено расхаживал по комнате Арман.
- И всё-таки, они считают тебя своим предводителем, как бы то ни было.
- Я не хочу уезжать, - умоляюще смотрел он на меня и по-детски улыбнулся.
- Арман, послушай, - спокойно произнёс я. – Во Франции мятежи и беспорядки, революционеры настроены решительно против монархии. За это время, пока тебя не будет здесь, ничего не изменится. Посмотришь, всё ли в порядке в театре, и вернёшься, - я старался придать голосу как можно больше лёгкости.
Он кивнул.
- У меня неважные предчувствия, - пробормотал он так тихо, что я не решился сказать что-то ещё.
В ту же ночь мы прощались. Мы долго стояли обнявшись. Он улыбался и не хотел уходить. Арман снова и снова прижимался ко мне, улыбался и махал рукой на прощание. Наконец, мы расстались.
Я наблюдал, как судно огромной водоплавающей птицей удалялось от берега. Чувства внутри путались, но в голове уже созрел чёткий план действий. Прошедшие ночи вдвоём вспышками всплывали в моей памяти.
Увидев, как его галера скрылась вдалеке, я тут же вошёл в святилище, закрыл саркофаг богов и вытащил его из подземелья. Через час я покинул этот остров навсегда.
- Прости, Амадео, - прошептал я ветру, так любовно ласкающему мои волосы.
POV автор
Вернувшись в замок на таинственном острове, Арман обнаружил лишь пустые комнаты. В предметы и мебель находились на своих местах, но казались совершенно осиротевшими. Тишина звенела в ушах, давила на плечи и сжимала сердце. Он пытался разорвать её криком, криком ярости, криком отчаяния. Его разъярённый и отчаянный зов отражался от бездушных стен, теряясь эхом в пространстве. Стулья, зеркала, вазы китайского фарфора – он рушил всё на своём пути, рвал книги и топтал цветы. Лепестки укрывали пол плотным ковром и напоминали палитру художника. Словно загнанный и раненый зверь, он метался по замку.
Устав, Арман сполз по стене спиной на каменный пол, и так тихо сидел, обняв колени руками. Вихрь мыслей носился в его душе, комом застревали слова в саднящем от криков горле. Непонимание. Обида. Ненависть.
На следующую ночь Арман убил всех детей в рыбацкой деревеньке на этом островке. Он оставлял мёртвых девочек и мальчиков в их белоснежных постелях, пока утром родители не находили их остывшие тела. Жертвы выглядели почти прозрачными, невесомыми, как морская пена, а в маленьких пальчиках сжимали алую розу, лепестки которой так похожи на кровь… Настоящие ангелы.
Автор: Эль
Бета: Ларри
Фандом: ВХ по Райс
Жанр: ангст, наверное)
Персонажи: Мариус/Арман
Время: событийно помещается в середину второго тома (Вампир Лестат)
писалось как проба пера) на вот эту песенку))) выкладывается по опрометчивой просьбе Shantana. - бойся
Tourniquet
читать дальше
Спасение (перевод мой, сильно литературный)
I tried to kill the pain / Я пытался убить боль,
But only brought more / Но сделал ещё хуже.
I lay dying / Я лежу, умирая
And I'm pouring crimson regret and betrayal / Тону в отчаянном раскаянии и предательстве
I'm dying praying bleeding and screaming / Умирая, я умоляю, истекаю кровью, кричу
Am I too lost to be saved? / Неужели я не могу быть спасён?
Am I too lost? / неужели я потерян навсегда?
My God, my tourniquet / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My God, my tourniquet / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation/ Спаси мою душу
Do you remember me / Ты помнишь обо мне,
Lost for so long / Которого потерял так давно?
Will you be on the other side? / Ты будешь против меня?
Or will you forget me? / Или забудешь совсем?
I'm dying praying bleeding and screaming / Умираю, умоляю, истекаю кровью, кричу
Am I too lost to be saved / Неужели я не могу быть спасён?
Am I too lost? / неужели я потерян навсегда?
My God, my tourniquet, / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My God, my tourniquet, / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My wounds cry for the grave. / Мои раны просят о смерти
My soul cries for deliverance. / Моя душа молит о спасении
Will I be denied, Christ? / Ты отвергнешь меня, Христос?
Tourniquet / Моё спасение
My suicide / Моё самоубийство
© EvaneScence
I tried to kill the pain / Я пытался убить боль,
But only brought more / Но сделал ещё хуже.
I lay dying / Я лежу, умирая
And I'm pouring crimson regret and betrayal / Тону в отчаянном раскаянии и предательстве
I'm dying praying bleeding and screaming / Умирая, я умоляю, истекаю кровью, кричу
Am I too lost to be saved? / Неужели я не могу быть спасён?
Am I too lost? / неужели я потерян навсегда?
My God, my tourniquet / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My God, my tourniquet / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation/ Спаси мою душу
Do you remember me / Ты помнишь обо мне,
Lost for so long / Которого потерял так давно?
Will you be on the other side? / Ты будешь против меня?
Or will you forget me? / Или забудешь совсем?
I'm dying praying bleeding and screaming / Умираю, умоляю, истекаю кровью, кричу
Am I too lost to be saved / Неужели я не могу быть спасён?
Am I too lost? / неужели я потерян навсегда?
My God, my tourniquet, / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My God, my tourniquet, / Мой Бог, моя жизнь
Return to me salvation / Спаси мою душу
My wounds cry for the grave. / Мои раны просят о смерти
My soul cries for deliverance. / Моя душа молит о спасении
Will I be denied, Christ? / Ты отвергнешь меня, Христос?
Tourniquet / Моё спасение
My suicide / Моё самоубийство
© EvaneScence
POV Лестат
– Если бы только мы могли побыть вместе хоть еще несколько ночей! – воскликнул он. – Мы могли бы спокойно обдумать все, что произошло. Но моя любовь останется с тобой навсегда. И постарайся не забывать то, что я говорил тебе. Когда мы встретимся вновь, у нас будет множество тем для разговоров… – Он вдруг замолчал.
– В чем дело, Мариус?
– Скажи мне правду: ты жалеешь о том, что я нашел тебя в Каире и привез сюда?
– Как ты мог подумать об этом? Я жалею только об одном: о том, что уезжаю. А вдруг я не смогу найти тебя снова, или ты не найдешь меня?
– Когда придет время, я непременно тебя найду. И помни: у тебя всегда есть возможность позвать меня так же, как ты звал меня прежде. Когда я услышу твой зов, то ради того, чтобы на него ответить, преодолею такие расстояния, какие никогда не стал бы преодолевать по собственной воле. В нужный момент я непременно откликнусь на твой зов. В этом можешь не сомневаться.
Я лишь молча кивнул. Мне хотелось сказать ему так много, но я не в силах был вымолвить ни слова.
Мы долго стояли обнявшись. Потом я повернулся и начал медленно спускаться к морю. Я ни разу не оглянулся и думаю, что Мариус понял почему.
© «Вампир Лестат», Энн Райс
POV Мариус
- А если я позову?
Ветер усиливался, грозя разразиться бурей. Эти слова, произнесённые так тихо, что только вампир мог их услышать, показались очередным завихрением стихии, шелестом пышной морской пены. Так бывает. Местные смертные говорят, что это призраки – девушки, сбросившиеся со скалы из-за несчастной любви. Но я никогда не верил в привидений. Бесконечное воображение может довести человека до чего угодно, вплоть до разговоров с цветочным горшком или лилиями в саду.
«Показалось», - подумал я. По крайней мере, надеялся. Слишком много было в этом мираже тяжёлого для меня. По этой причине закрыл глаза, чувствуя, будто растворяюсь в чёрном прибое, раскачиваюсь в такт волн и поднимаюсь к густым тучам. Я не чувствовал рядом никого, не слышал чужих мыслей, не хотел этого, позволяя ветру играть с волосами, его холодные пальцы перебирали каждую прядку, словно наполняя особой силой. Морские брызги попадали на лицо и приятно леденили недавно согретую новой жертвой кожу.
Но, всё же, что-то знакомое заинтересовало меня, захотелось оглянуться. Я открыл глаза и немного повернул голову влево. Сердце вмиг забилось в груди, словно пойманная в сети рыбка, а сам я на секунду потерял возможность дышать. Передо мной стоял Он, моё создание, моё личное проклятие, мой вечный крест. Каштановые волосы разметались и хлестали по щекам – ветер дул ему в спину. Однако юное лицо, ставшее ещё прекраснее с момента нашей последней встречи, нельзя было не узнать. Его белый сюртук в контрасте с воротником чёрной шёлковой рубашки, ярким пятном сверкал на фоне густо-чернильного неба, порывы дёргали ткань так, что казалось, будто он парит в воздухе. Он стоял, опустив голову, и был похож на ребёнка, сотворившего редкую шалость, который переминается перед родителем и не желает признавать своей вины за содеянное. Вот оно, настоящее привидение – призрак моего прошлого.
- Амадео… - сорвалось с губ и улетело куда-то в надвигающуюся бурю.
Он посмотрел на меня прямо, и вновь виновато опустил взгляд. Его тёмные глаза казались настоящей сапфировой бездной, куда глубже пропасти, находящейся в шаге от меня. На его лице я увидел бесконечную печаль и колебание. Однако выражение нетерпеливого гнева исказило все его черты.
- Так что? А если я позову, ты придёшь, мой господин? Навестишь ли меня, когда буду просить о помощи? Ответь, – язвительно повторил Арман, стараясь перекричать ветер. В его голосе звучали нотки горькой обиды. Мне показалось, он даже поклонился. Ветер швырнул эти слова прямо мне в лицо так, что я снова отвернулся и прикрыл веки. Воздух, наполненный запахами соли и мёртвой рыбы, морской воздух. Я дышал, наслаждаясь каждым вдохом, впитывая бриз, словно в первый и последний раз стоял на этом берегу.
Я не ответил. Всполохнувшиеся жгучим огнём давние переживания и чувства охватили меня, сжигая разум, как лёгкие шёлковые занавески. Но это было не больше, чем воспоминания, которые вскоре должны были обратиться в пепел.
- Пошли в дом, - наконец, крикнул я и двинулся в сторону замка по узкой скалистой тропе.
Арман следовал за мной, словно послушный ученик, заложив руки за спину и глядя себе под ноги. Я обдумывал, что скажу ему, как объясню, что заставило меня скрываться от него. Ведь именно за этим, вероятно, он пришёл. Как же меня мучила эта неспособность читать его мысли! Хотя я и говорил Лестату, что стараюсь приблизиться к человеку в отношении жестов и манер, но в данном случае это было мучительно. Слова вертелись на языке весь путь до массивных дверей, но, когда мы зашли, и ветер уже не мешал нам говорить, фразы рассеялись. Впервые за несколько веков чувствовал себя настолько нервным. Осознав это, я постарался взять себя в руки и придать лицу выражение холодности.
- Зачем ты пришёл?
- Я хочу поговорить.
- Не думаю, что нам есть о чём.
В воздухе отчётливо ощущалось напряжение.
Мы прошли в кабинет, в котором ещё вчера я добродушно беседовал с Лестатом и рассказывал ему историю своей жизни. Здесь пахло воском, морем и жасмином, создавая поистине чарующий аромат. Эти несколько ночей, подаренных мне Лестатом, дали понять, насколько я одинок. Однако я не мог предположить, что следующим моим собеседником станет именно Арман – тот, кто меньше всего подходит на эту роль.
Он, задрав голову вверх, с детским любопытством разглядывая комнату, расписанный потолок и стены особенно привлекли его внимание. Я зажёг ещё несколько свечей. При их мягком, подрагивающем от сквозняков, свете его каштановые волосы казались золотистыми, опутанные дьявольскими нитями. Он сел на стул напротив и напряжённо уставился на меня. Теперь нас разделял массивный стол красного дерева, заваленный рукописями на разных языках мира, картами и современными газетами.
Совсем не изменился, думалось мне. Только кожа стала белоснежнее, а в глазах появилось больше жаркой злобы. Хотя, это мог быть временный эффект. Из задумчивого разглядывания меня вывел его нетерпеливый голос:
- Почему ты бросил меня? – спросил он, пристально глядя мне в глаза.
- Бросил? Арман, в произошедшем нет моей вины. Я виновен лишь в том, что слишком рано сделал тебя бессмертным. Иногда мне кажется, что я должен был позволить тебе умереть…
Арман опустил глаза, и густые тёмные ресницы отбросили тень на щёки. Сердце моё сжалось – сейчас он, как никогда, был похож на покинутого всеми ребёнка. Но Арман тут же нахмурил брови, так, что морщинка пролегла у него на переносице, и разъяренно посмотрел на меня. Глаза его были красными, подобно рубинам, и плескались в кровавых слезах, грозящих вот-вот пролиться. Мне подумалось, что эти алые ручейки могли бы прожечь ему кожу, как серная кислота. Но я спокойно продолжал:
- Я отнял у тебя жизнь, не дав до конца насладиться ею. Конечно, как ты помнишь, я пытался ускорить этот процесс…
- Таская по борделям? – насмешливо перебил он меня.
- И это тоже. Я не думал, что всё так обернётся, не предполагал, что ты станешь настолько безжалостным и бессердечным. Я не понимаю тебя, не приемлю твоих поступков и убеждений.
Он вмиг подскочил и опёрся руками о стол. Тут я заметил, что серебряные запонки его сюртука – искусно сделанные маленькие розочки. Я поднял голову и посмотрел на него снизу вверх. За тёмными решётками ресниц бесновался по-настоящему адов огонь. И я, казалось, чувствовал этот жар на себе. Но на лице моём по-прежнему оставалась маска непроницаемости.
- Это ты мне будешь говорить о бессердечии? – зашипел Арман. - Ты, который оставил меня одного наедине с этим жестоким миром?
- Ты сам, - стараясь сохранять спокойствие, произнёс я, - решил, что я тебе не нужен. Ты остался с теми, которые сожгли нашу школу, которые убили твоих братьев и пытались убить меня. Ты поверил им, поверил собственным иллюзиям, уверовал в них. Ты бил поклоны собственному разрушению. Это страшно, Арман.
- А что мне оставалось? Мне было больно, невыносимо больно, ты даже не можешь себе представить, что я чувствовал, глядя на языки пламени, съедающие всё, что было смыслом моей жизни. Меня поглотила темнота, мне не хотелось жить. Я шептал, а, может, кричал твоё имя в безумной агонии, пока Дети Тьмы мучили меня расспросами и пытками. Они затыкали мне рот и резали тело ножом. Я лежал, изнывая от жажды, боль внутри сводила меня с ума. Голова затуманилась. Я помню, что почти утопал в собственной крови. Мне хотелось умереть, я никак не мог смириться с тем, что тебя больше нет. Тебя, моего учителя, моего господина, моего Бога, - Арман осёкся, но продолжил, - Дети Тьмы расспрашивали, где находятся Те, Кого Следует Оберегать. Я не знал, и в тот момент понял, насколько ты не доверял мне. Понял, что ты никогда меня не любил так, как своих неизвестных мне идолов. Последователи Сатаны помогли мне, вернули к жизни. Они всегда были рядом, в отличие от тебя. Ты знал, что я жив! Знал ведь?
Я коротко кивнул.
- Знал и позволил мне страдать?! Ты бросил меня, как надоевшую игрушку, - тихо добавил он и повернулся ко мне спиной.
- Я был не нужен тебе, - ответил я холодно. – Когда я решил отыскать тебя, то нашёл среди сатанистов. Арман, как ты мог? Это же то, против чего я тебя учил! Первобытное общество безумных фанатиков. Зверские обычаи ввели меня в состояние глубочайшего непонимания. Не в этом суть бессмертия, Арман. Ты должен был проживать жизнь за жизнью, чувствовать время и всё, что окружает тебя, наслаждаться своим... проклятием.
Он метнул на меня болезненный взгляд:
- Так ты знал, где я, и не появился? – пробормотал он.
Я задумался и взглянул в окно. Там началась настоящая буря, волны шипели и бились о скалы, разлетаясь тысячами брызг, собираясь по каплям снова и ударяясь о камень с новой силой. Мне стало вдруг невероятно жаль его. Жаль, что он так и не понимает, что я ему говорю. Ничего не изменилось. Я вспомнил Лестата и пожалел, что пришлось прогнать его так рано. Арман стоял прямо, словно проглотив стальной прут, и вздёрнув подбородок. Он представлялся мне каменным утёсом, о который бьются волны разума. Бьются и отступают, поняв, что все их попытки пробить непробиваемое – тщетны. Мой милый мальчик. Да, я был виноват в том, какова его жизнь сейчас. Но не я один. Слишком ошибся.
Тут произошло то, чего я никак не мог ожидать. Арман коротко вздохнул и бросился на меня. Словно дикий зверь, он вцепился руками в мою одежду, обнажил острые клыки и припал к шее. Я почувствовал резкую боль, и тут же оттолкнул его с такой силой, что он отлетел и ударился о противоположную стену, разбив при этом вазу со свежими розами. Моему недоумению не было предела. Арман лежал в луже воды, осколков и опавших алых лепестков. Кажется, поранил ладони о шипы и стекло.
Я коснулся пальцами шеи. Ему удалось оцарапать меня, кровь ярким потоком струилась из раны. Неожиданный гнев затопил меня, ослепил, я кинулся к Арману, схватил за грудки, намереваясь выместить свою ярость. Он поднял на меня глаза, и я тут же отпустил его. Столько боли мне ещё не приходилось видеть. Он упал на колени и уронил голову на грудь.
- Спаси меня, - произнёс он тихо. Кровавые разводы испачкали его лицо и костюм. Огромные глаза молили о спасении.
Я зажмурился, сражаясь с нахлынувшими на меня чувствами. По-моему, даже сжал ладонями голову.
- Мариус, - позвал меня тихий голос. – Мой господин, позволь мне быть с тобой, позволь любить тебя. Я не хочу, не могу жить один, спаси меня.
Я почувствовал его пальцы на своих плечах. Он мягко заставил меня опустить руки и нежно слизнул кровь из царапины. Не сделав ни единого глотка, он отпрянул, а потом легко коснулся моих губ. Вкус его поцелуя был солоновато-металическим из-за крови и морских брызг.
- Спаси меня, - шептал он, покрывая поцелуями моё лицо, - Мой господин, - прижимаясь всем телом, - Ты помнишь меня? Помнишь, как привёл к себе в дом, как ласкал и любил. Неужели ты забыл своего маленького ученика? Мариус, ты всё, что у меня осталось, Моя жизнь, Мой Бог.
Его слова отрезвили меня, и я жёстко оттолкнул его.
- Ты хочешь, чтобы я стал очередным объектом твоего поклонения? – с неудержимой яростью прошипел я и отвернулся к стеклу окна. Буря улеглась, небо светлело – скоро рассвет – Уходи! Уходи, Арман, я больше не хочу тебя видеть.
Дверь едва слышно хлопнула. Я оглядел комнату, в ней никого не было. Я подоёл к маленькому окну. Из-за горизонта пролились первые размытые краски утра. Я старался успокоить душу и дышать глубже. Нежнорозовый смешивался с холодно-голубым. Рваные тучи сгустками цвета тёмного индиго неторопливо плыли над кромкой воды. Морское небо, оно не такое, как на земле. Плоское, словно расписанная херувимами керамическая тарелка. Нужно изобразить нечто подобное в святилище, чтобы Энкил и Акаша полюбовались такой красотой. Глаза у меня уже начинали слипаться.
И тут сквозь проём окна на фоне разгорающегося рассвета я увидел Армана, стоящего на краю обрыва. Ещё шаг, и он упал бы в бездну. Забыв обо всём, я кинулся к нему.
Арман стоял, глядя прямо на горизонт, туда, где вот-вот должно было вынырнуть жёлтое солнце. Первые бледные лучи обжигали ему кожу. Я окликнул его.
Он повернулся, и на его лице сияла безумная улыбка.
- Мой господин! Мариус! Я… Ты слышишь? – он смеялся, по его щекам текли кровавые слёзы. – Ты всегда был для меня единственным богом! Неужели я не достоин спасения своей проклятой души? Неужели всё утрачено? Неужели я навсегда потерян для тебя?! - он вдруг стал серьёзным и внимательно посмотрел на меня. Потом снова расхохотался и раскинул руки в стороны. - Я люблю тебя, Мариус!
Теперь его тонкая фигура напоминала распятие, а раненые ладони и влажные кудрявые волосы на ангельском лице делали его ещё более похожим на Христа.
- Господи, неужели ты отвергнешь меня?! – крикнул он небесам, поймал мой взгляд, горько улыбнулся и спиной упал вниз со скалы.
Мне показалось, сердце моё рухнуло вслед за ним. Во мне давно не проявлялось ничего человеческого, но тогда мной овладел настоящий страх и ужас. Я думал, что он разобьётся о камни или погибнет, ударившись о воду.
Тогда я с невероятной скоростью побежал вниз. Я взглянул на горизонт: небо переливалось ярким турмалином. Солнце уже слепило и жгло мне глаза, кожа болела от света. Арман тонул. Он даже не пытался сопротивляться бурлящему изумрудному морю, которое тянуло его в свои объятия. Оранжевые блики побежали по морщинистой поверхности океана, превращая его в подлинную преисподнюю. Арман на секунду вынырнул, вскрикнул и тут же ушёл под воду. Всё это почему-то жутко напомнило мне пожар в моей школе. Я терял его. Не раздумывая, я снял свой сюртук, бросился в воду и поплыл за ним. Арман тонул. Мне пришлось нырнуть уже довольно глубоко. Похватив его одной рукой, я с трудом смог вынырнуть на поверхность. Вытащив его на берег, на руках понёс в склеп, прикрывая собственным телом от смертоносных лучей. Арман дышал, но находился в обмороке, не то от того, что нахлебался воды, не то от того, что уже наступило утро.
Мне пришлось уложить его уже спящего в свой саркофаг. Подумав, лёг рядом с ним и задвинул крышку. Он был прекрасен и похож на дремавшего ангела, такого, с которого я когда-то писал фрески на стенах венецианских соборов. Он не знает, но некоторые похожие на него нарисованные создания украшали комнаты этого замка. Я не мог определить, что чувствую к нему сейчас, но падая в океан забвения, одними губами прошептал:
- Спи, мой Амадео.
Следующие несколько ночей мы были вместе. Много говорили, охотились бок о бок, любовались бескрайним океаном и бесконечным небом. Я впитывал глазами это пространство всех оттенков синего и ощущение близости. Мне нравилось наблюдать, как Арман выбирает себе жертв.
Однажды мы спустились к доку, куда, как мне было известно, причалил корабль местных пиратов. Бухта была наполнена шумом прибоя и людской бранью, раздававшейся из дешёвых кабачков на набережной. Разбухшие от сырости доски на пристани скрипели, едва держась на каменных сваях, оплетённых различными водорослями и ржавчиной. Я взглянул вверх. Над нашими головами чистое небо тёмного бархата было усыпано мириадами бриллиантов-звёзд, наблюдавших за нами; а луна, этот огромный кварцевый шар, наша постоянная спутница, пролила в океан своё серебряное молоко, и теперь мы любовались этой лунной дорожкой. В лунном свете лицо Армана, расслабленное и радостное, безо всякого напряжения, выглядело совсем юным и очаровательным.
Деревянные двери старого бара распахнулись, выливая на пристань тусклый жёлтый свет и громкий смех. Грузный высокий моряк с бутылкой рома, был вдребезги пьян и, по-видимому, вышел на пирс проветриться. Я облокотился о перила так, чтобы тень стоящего рядом судна скрывала меня. Подкравшись к пирату, словно кошка, Арман без единого звука прокусил огрубевшую от соли и палящего солнца кожу. Из горла мужчины вырвался слабый стон. Крепко удерживая жертву, Арман аккуратно из его сосудов густую кровь, терпеливо глотая драгоценную жидкость и набираясь сил. Мужчина обмяк и бухнулся на дощатую поверхность. Арман вернулся ко мне, и я обнял его одной рукой. Его слегка шатало, а на лице играла хмельная улыбка. Он взглянул на меня, облизнулся и прижался ещё крепче.
Спустя несколько часов я сидел на узкой софе, а он лежал рядом, согнув ногу и положив голову мне на колени. Запах ночных фиалок таял вокруг. Слова нескончаемым потоком лились с бледных губ Армана, звуки бархатного голоса обволакивали пространство, а мне доставляло огромное наслаждение молча гладить его по волосам, перебирая вьющиеся тёмные пряди, как это было сотни лет назад.
- Как ты нашёл меня?
- Мариус… имя такое… морское… - пробормотал Арман задумчиво, - Интересно, кем бы я стал, если бы татары не увезли меня из родной семьи? – разглядывая высокий потолок, произнёс он.
Я на секунду задумался.
- Возможно, ты продолжал бы писать иконы, сидя затворником в четырёх стенах наедине с церковной свечой. Стал бы послушником при православном монастыре, потом монахом… Спокойная жизнь верующего. Святые мученики, иконы, обряды, мессы. Славяне верят гораздо больше европейцев. Уклад их жизни располагает к послушанию и страху перед Богом.
- Ты так убежден, что мне нужно во что-то верить, чтобы жить?
- Полностью, - я улыбнулся, стараясь скрыть глубокую грусть.
- А тебе? Ты ведь веришь в Тех, Кого Следует Оберегать. Кто они? Где находятся? – он приподнялся на локтях, заглядывая мне в глаза.
- Тебе не следует об этом заботиться, Арман. Когда-нибудь ты узнаешь сам.
Мы гуляли, наслаждаясь видом моря, спорили о чём-то несущественном. Арман тянулся за поцелуем, и я отвечал ему. Холодные губы, покрасневшие от крови морских разбойников, были необыкновенно мягкими и нежными, словно лепестки ириса. В порыве страсти мы неосторожно ранили губы друг друга острыми, как бритва, клыками. Тоненькая алая струйка очерчивала совершенный подбородок, а я слизывал её языком, заставляя Армана запрокидывать затуманенную голову назад.
Мне нравилось смотреть на него, когда мы сидели на песчаном берегу. Луна определённо любила Армана больше остальных. Лёгкий жемчужный оттенок бледной кожи завораживал меня. Звёзды, на которые он глядел, отражались в его огромных тёмных глазах, передавая свой таинственный блеск. А тёмные волосы казались почти чёрными. Я любовался им, как картиной удивительного мастера, случайно ожившим изображением, так внезапно сошедшим с полотна в мою жизнь.
С трудом оторвавшись от созерцания прекрасного рядом, я мечтательно смотрел в глубокое тёмно-фиолетовое небо, необъятное, вечное. Я подумал, что оно, должно быть, очень старый вампир. Оно пьёт наши души, которые тянутся к нему всем своим существом. И мне вдруг захотелось протянуть к нему руку и обмакнуть пальцы в небесную чернильную кровь, почувствовать её вкус во рту. Я взглянул на бледное лицо-луну этого огромного вампира, закрыл глаза и поцеловал Армана в холодный висок. С этим демоном я совсем схожу с ума.
Иногда Арман брал в руки кинжал из дамасской стали с узорчатой золотой рукояткой и рисовал им длинные узоры на моих плечах, спине, груди. Как белое полотно от прикосновений тонкой кисти, вобравшей карминовой краски, вся моя кожа трепетала от уверенных неторопливых движений. Лицо Армана светилось незнакомым мне безумием, а потом нежностью, с которой он, подобно маленькому котёнку, вылизывал порезы. Я морщился от саднящих царапин и прилива удовольствия. Я снова ощущал себя человеком под его своеобразными ласками, душа моя пребывала в состоянии блаженства, впервые за многие тысячелетия.
Когда он засыпал, уткнувшись носом в моё плечо, я мыслями всегда возвращался к Ним. После дерзкого поступка Лестата, я ни разу не заглянул в святилище Акаши и Энкила. Это тяготило меня. Я сильнее прижимал к себе Армана и засыпал. Но беспокойные видения не оставляли меня и во сне.
На следующий вечер я долго убеждал Армана в том, что ему следует поехать и проверить, как идут дела в Театре Вампиров.
- Они справятся без меня! На их взгляд, Мариус, меня давно пора сжечь, отрубив перед тем голову! – взбешено расхаживал по комнате Арман.
- И всё-таки, они считают тебя своим предводителем, как бы то ни было.
- Я не хочу уезжать, - умоляюще смотрел он на меня и по-детски улыбнулся.
- Арман, послушай, - спокойно произнёс я. – Во Франции мятежи и беспорядки, революционеры настроены решительно против монархии. За это время, пока тебя не будет здесь, ничего не изменится. Посмотришь, всё ли в порядке в театре, и вернёшься, - я старался придать голосу как можно больше лёгкости.
Он кивнул.
- У меня неважные предчувствия, - пробормотал он так тихо, что я не решился сказать что-то ещё.
В ту же ночь мы прощались. Мы долго стояли обнявшись. Он улыбался и не хотел уходить. Арман снова и снова прижимался ко мне, улыбался и махал рукой на прощание. Наконец, мы расстались.
Я наблюдал, как судно огромной водоплавающей птицей удалялось от берега. Чувства внутри путались, но в голове уже созрел чёткий план действий. Прошедшие ночи вдвоём вспышками всплывали в моей памяти.
Увидев, как его галера скрылась вдалеке, я тут же вошёл в святилище, закрыл саркофаг богов и вытащил его из подземелья. Через час я покинул этот остров навсегда.
- Прости, Амадео, - прошептал я ветру, так любовно ласкающему мои волосы.
POV автор
Вернувшись в замок на таинственном острове, Арман обнаружил лишь пустые комнаты. В предметы и мебель находились на своих местах, но казались совершенно осиротевшими. Тишина звенела в ушах, давила на плечи и сжимала сердце. Он пытался разорвать её криком, криком ярости, криком отчаяния. Его разъярённый и отчаянный зов отражался от бездушных стен, теряясь эхом в пространстве. Стулья, зеркала, вазы китайского фарфора – он рушил всё на своём пути, рвал книги и топтал цветы. Лепестки укрывали пол плотным ковром и напоминали палитру художника. Словно загнанный и раненый зверь, он метался по замку.
Устав, Арман сполз по стене спиной на каменный пол, и так тихо сидел, обняв колени руками. Вихрь мыслей носился в его душе, комом застревали слова в саднящем от криков горле. Непонимание. Обида. Ненависть.
На следующую ночь Арман убил всех детей в рыбацкой деревеньке на этом островке. Он оставлял мёртвых девочек и мальчиков в их белоснежных постелях, пока утром родители не находили их остывшие тела. Жертвы выглядели почти прозрачными, невесомыми, как морская пена, а в маленьких пальчиках сжимали алую розу, лепестки которой так похожи на кровь… Настоящие ангелы.
I am too lost to be saved / Я не могу быть спасён
I am too lost / Я потерян навсегда
I am too lost / Я потерян навсегда
Конец
-
-
02.09.2011 в 21:37читала, затаив дыхание, вот словно снова книгу взяла, погружаясь в столь знакомый мир.
после Маргарет Митчелл, продолжение про Скарлет писали многие и известная Александра Риплей в том числе Я все читала, и лучше бы многие из них не писали, не коверкали любимых персонажей, например: в беспомощных пенсионеров.
это я к чему, собственно?.. мое восхищение неописуемо, но я постараюсь подобрать слова)
здесь, я не вижу разницы между автором и последователем: тот же стиль, красота текста, образов, передача характеров персонажей. я в таком восторге и разочаровании, что этого так малооооо, меня шкалит и я готова просить еще и еще
L&L
и песня
-
-
02.09.2011 в 21:43есть ещё одна заначка
и песня
ох, как я боюсь женского вокала в слеш-фиках своих))))
-
-
02.09.2011 в 22:16боюсь женского вокала в слеш-фиках своих)
да, иногда они разрушают, сбивают всю картинку, но не тут! здесь песня будто рождается из фика
-
-
02.09.2011 в 22:20-
-
24.09.2011 в 20:01мне очень-очень понравилось! В духе книги, и характеры, и поступки.
вы супер )))))
а это ваш единственный фанфик по "Хроникам"?
-
-
24.09.2011 в 20:07еще есть: «Амстердам» и «Солнце»
-
-
24.09.2011 в 20:32спасибо
-
-
24.09.2011 в 21:46это приятное преувеличение
я старалась)))
спасибо, не ожидала совсем читателя
Shantana., я тебе теперь точно должна за такую рекламу
-
-
24.09.2011 в 21:49Сейчас читаю ваше "Солнце" - вначале что-то даже слезы навернулись на глаза ))))
прекрасный фанфик
сейчас на середине уже ))))
-
-
24.09.2011 в 21:56лучше "твоё", а то я пугаюсь)))))
слезы навернулись на глаза ))))
почему?))) там неожиданно Прага) и несколько смещённый в сторону Армана акцент)
с нетерпением жду впечатлений ^_^
-
-
24.09.2011 в 21:59что-то я сегодня вечером всех пугаю
хорошо, я больше не буду тебя пугать ))))
почему?))) там неожиданно Прага) и несколько смещённый в сторону Армана акцент)
от мыслей героев )))
-
-
24.09.2011 в 21:59-
-
24.09.2011 в 22:15Shantana., я помню!!!!! но макфасси сожрали мой мозг
-
-
24.09.2011 в 22:23ыыы )))
эпизод, как женщина, похожая на мать Армана, окликнула его "Андреем" ))
а еще описание города отличное, и Луи такой трогательный ^^
еще упоминание о гибели Сантино расстроило ))
-
-
24.09.2011 в 22:29Андрюшенька
-
-
24.09.2011 в 22:37Андрюшенька я его нежно люблю) хотя, народ говорил, что Лестат мне даётся лучше
Ох уж этот Андрюшенька )))) весьма негативно отношусь к некоторым его поступкам, но от некоторых таю ))))
вроде бы и не люблю этого перса, но проронил слезы, когда он на солнце вышел ))) видимо, все-таки люблю
Арман в твоих фиках настоящий ))))
Лестат тоже )))
-
-
24.09.2011 в 22:59бесячий любимец, дааа))) я понимаю, почему Мариус таскал его к себе в спальню
Арман в твоих фиках настоящий )))) Лестат тоже )))
-
-
24.09.2011 в 23:02не дождешься
-
-
24.09.2011 в 23:03-
-
24.09.2011 в 23:07-
-
24.09.2011 в 23:10я понимаю, почему Мариус таскал его к себе в спальню фанат проснулся, убейте
переоцениваешь
нет, просто я давно искал серьезные фики, которые удовлетворят мой вкус ))))
-
-
24.09.2011 в 23:11-
-
24.09.2011 в 23:15как я рада
-
-
24.09.2011 в 23:23будем мучиться вместе
и я рад